Вторжение РФии в Украину......

[alexsmir]

Кстати, сейчас жена ездит исключительно сзади, так спокойнее всем

[alexsmir]

они еще умудрялись проявлять неуважение к викингу

Древние викинги – лучшие воины в мире. Бесстрашные воины, люди, сильные духом. Упавшего в бою викинга рано сбрасывать со счетов. Упавший в бою викинг в последнем порыве уходящей жизни стискивал ногу врага зубами. Медленно умирать, проклиная свою никчемную жизнь, изводя себя и близких бесконечными жалобами на неудачную судьбу, – удел слабых. Вечный гамлетовский вопрос не заботит солдата в бою. Жить в бою и умереть в бою – одно и то же. Жить вполсилы и умирать вполсилы, понарошку, – противно и мерзко. Самое большее, на что может надеяться смертный, – умереть сражаясь. Если повезет, если очень повезет, можно умереть в полете. Умереть, зажав в руке лошадиную узду или штурвал истребителя, шашку или автомат, кузнечный молот или шахматного короля. Если в бою отрубили руку, – не беда. Можно перехватить клинок другой рукой. Если упал, еще не все потеряно. Остается шанс, маленький шанс – умереть, как викинг, сжимая зубами пятку врага. Везет не каждому, не каждому дано. Гомер и Бетховен – счастливые исключения, лишь подтверждающие ничтожность шансов. Но драться надо, по-другому нельзя, по-другому – нечестно и глупо.

Я плакал над книгой. Книги, как и люди, бывают разные. Если подумать, если подумать очень сильно, комиксы – тоже книги. Красивые книги с красивыми картинками. Забавные игрушки – бумажные бабочки-однодневки, комиксы имеют огромное преимущество перед остальными книгами: над ними не плачут дети. Веселым маленьким детям нет никакой необходимости плакать над книгами. Вопрос «быть или не быть» не имеет для них никакого значения. Они же дети, всего лишь дети, им еще рано думать. Я читал книгу, читал и плакал. Плакал от бессилия и зависти. Я хотел туда, я хотел в бой, но в бой было нельзя. Мне ничего было нельзя, я привык, но все-таки плакал. Есть книги, изменяющие взгляд на мир, книги, после которых хочется умереть или жить по-другому.

Если хочешь что-нибудь понять, нужно спрашивать у людей или у книг. Книги – тоже люди. Как и люди, книги могут помочь, как и люди, книги врут.
Я не просто так читал книги, я хотел понять, как устроен мир. Я хотел узнать, как мне жить в этом мире. Я спрашивал у людей – люди не отвечали мне. Я искал ответ в книгах – книги уходили от ответа. Книги подробно, очень подробно рассказывали, как надо жить, если у тебя есть все. Книжные герои страдали, – я удивлялся. Я, живой и настоящий, не понимал их, книжных, не принимал их бумажных страданий. Они были понарошку, как учителя в школе. Учителя советовали читать книги – я читал. Читал все подряд, читал бесконечные нудные описания бессмысленных жизней слабых и ленивых людей. Учителя называли таких людей героями, – я не понимал, в чем состоит их героизм.

Д’Артаньян – герой? Какой же он герой, если у него были руки и ноги? У него было все – молодость, здоровье, красота, шпага и умение фехтовать. В чем героизм? Трус и предатель, постоянно делающий глупости ради славы и денег, – герой? Я читал книгу, не понимая и половины. Все – и взрослые, и дети – считали мушкетеров героями. Я не спорил, спорить было бессмысленно. В любом случае я не мог брать пример с этих героев.
Я прочел эту толстую книгу несколько раз. Я прочел и продолжение славной истории про бравых мушкетеров. Продолжение меня не разочаровало. Несчастный урод – господин Кокнар – сделал то, что и полагалось сделать настоящему герою: умер. Умер, оставив жену и деньги Портосу. Господин Кокнар не вызывал моего сочувствия. Если бы у этого жалкого старика хватило сил и сноровки всыпать яду Портосу в вино, я был бы на его стороне. Но чудес не бывает. Несчастный калека медленно доживал свою гнусную жизнь, оттеняя своим инвалидным креслом подвиги истинных героев. Бедняга.
Другие были не лучше. Жалкие людишки, достойные презрения. Насекомые, похожие на людей лишь отчасти. Мешки с дерьмом, не годящиеся ни в рай, ни в ад. Воины, не способные ни жить, ни умереть. Лишь некоторые из них более или менее удостаивались моего уважения. Например, Портос. Портос мне нравился гораздо больше, чем Кокнар. Портос, по крайней мере, смог умереть как человек.

Гуинплен – дурак, страдающий из-за пустяка. Подумаешь, обезображенное лицо. Сирано поступал чуть умнее. Если у тебя есть пара сильных рук и острая шпага, о красоте можно поспорить. Шпага – неплохой аргумент. Впрочем, Сирано меня тоже разочаровал. Сильный в общении с мужчинами, он оказался слюнтяем и нытиком перед лицом любви.
Я завидовал Квазимодо. Люди смотрели на него с отвращением и жалостью, как на меня. Но у него были руки и ноги. У него был весь собор Парижской Богоматери.

Книжные герои не были героями или были героями лишь отчасти. Самые лучшие из них вели себя как люди время от времени, словно нехотя. Они позволяли себе жить только несколько минут перед смертью. Только перед смертью они нравились мне. Только достойная смерть примиряла их с бессмысленной жизнью.

Я редко плакал над книгами. Поводов плакать у меня было вполне достаточно и без надуманного книжного горя. Но эта книга была настоящей. Эта – не врала.

Павка Корчагин скакал на лошади и владел клинком не хуже мушкетеров. Павка Корчагин был сильным и смелым парнем. Он воевал ради идеи, деньги и звания ему были ни к чему. Буденовка – жалкое подобие рыцарского шлема – не могла защитить его от подлой пули. Острый клинок был бессилен против маузера. Он знал это, но шел в бой. Шел в бой снова и снова. Снова и снова рвался в самую гущу битвы. Дрался и побеждал, всегда побеждал. Оружием и словом. Когда отказало тело, когда рука не могла уже держать клинок, он сменил оружие, он приравнял к штыку перо. Он смог. Последний рыцарь холодного оружия. Последний викинг двадцатого века.

[alexsmir]

Чатский, а ты викинг?))

[Chatsky]

Ну если бы меня высадили, хотя я с трудом это представляю, я б наверное обиделся и ушёл бы жить один в квартиру, пока не извинится. Это не совсем тёплые отношения, если такое происходит, ну для меня. Я бы может и высадил, если бы был на твоём месте, но потом бы обязательно забрал бы. Да и вообще, я не люблю когда жена за рулём, поэтому всегда сам рулю.
Она иногда конечно возмущается, когда я быстро езжу, на что просто сажаю ее назад и прошу не смотреть вперёд, я как-то скорость люблю))

не вчитываюсь о чем вы конкретно говорите, но скажу одно: жена имеет право на выебоны (и то в меру) тока если сама обеспечивает своего мужика, например как Ханя Блисса (хотя йа сомневаюсь, что Ханя сильно выебываецца). При равенстве доходов и уж тем более если она живет преимущественно (или на 100%) за счет мужика, баба должна молчать в тряпочку и бояцца...

за тем, конечно, исключением если баба не проявляет каких-то особых личностных качеств... т.е. она не просто должна нравицца мужику внешне и в быту, она должна чем-то выделяцца из множества точно таких же баб, которые за деньги хороши как внешне так и в быту. То есть это должно быть совершенно иное качество личности не в семейном, а в социальном плане... вот тогда, будучи на обеспечении мужа, она еще имеет какие-то права на выебоны (в меру).

Фпрочем в наши дни такое практически исключено, поэтому первый абзац данного поста наиболее существенен.

[STYLE]

та там ниче интересного, Минимус с Тупицем как обычно под ширмой брани пытаюцца скрыть свою взаимную любоф, Винни с Дрюком тщетно создают эффект массовости (якобы идут какие-то обсуждения), иногда на подхвате гавкает Бен Довер, еще реже появляецца Изольда. Такое ощущение, что несколько психопатов одиночек воссоединилось в коллектив, чтобы не быть психопатами одиночками. Получилось унылое и скучное кафно... и в этом статусе самого унылого и малопосещаемого форума в мире они еще умудрялись проявлять неуважение к викингу

Это на этот форум, ты сетовал, меня не пригласили.

[STYLE]

Древние викинги – лучшие воины в мире. Бесстрашные воины, люди, сильные духом. Упавшего в бою викинга рано сбрасывать со счетов. Упавший в бою викинг в последнем порыве уходящей жизни стискивал ногу врага зубами. Медленно умирать, проклиная свою никчемную жизнь, изводя себя и близких бесконечными жалобами на неудачную судьбу, – удел слабых. Вечный гамлетовский вопрос не заботит солдата в бою. Жить в бою и умереть в бою – одно и то же. Жить вполсилы и умирать вполсилы, понарошку, – противно и мерзко. Самое большее, на что может надеяться смертный, – умереть сражаясь. Если повезет, если очень повезет, можно умереть в полете. Умереть, зажав в руке лошадиную узду или штурвал истребителя, шашку или автомат, кузнечный молот или шахматного короля. Если в бою отрубили руку, – не беда. Можно перехватить клинок другой рукой. Если упал, еще не все потеряно. Остается шанс, маленький шанс – умереть, как викинг, сжимая зубами пятку врага. Везет не каждому, не каждому дано. Гомер и Бетховен – счастливые исключения, лишь подтверждающие ничтожность шансов. Но драться надо, по-другому нельзя, по-другому – нечестно и глупо.

Я плакал над книгой. Книги, как и люди, бывают разные. Если подумать, если подумать очень сильно, комиксы – тоже книги. Красивые книги с красивыми картинками. Забавные игрушки – бумажные бабочки-однодневки, комиксы имеют огромное преимущество перед остальными книгами: над ними не плачут дети. Веселым маленьким детям нет никакой необходимости плакать над книгами. Вопрос «быть или не быть» не имеет для них никакого значения. Они же дети, всего лишь дети, им еще рано думать. Я читал книгу, читал и плакал. Плакал от бессилия и зависти. Я хотел туда, я хотел в бой, но в бой было нельзя. Мне ничего было нельзя, я привык, но все-таки плакал. Есть книги, изменяющие взгляд на мир, книги, после которых хочется умереть или жить по-другому.

Если хочешь что-нибудь понять, нужно спрашивать у людей или у книг. Книги – тоже люди. Как и люди, книги могут помочь, как и люди, книги врут.
Я не просто так читал книги, я хотел понять, как устроен мир. Я хотел узнать, как мне жить в этом мире. Я спрашивал у людей – люди не отвечали мне. Я искал ответ в книгах – книги уходили от ответа. Книги подробно, очень подробно рассказывали, как надо жить, если у тебя есть все. Книжные герои страдали, – я удивлялся. Я, живой и настоящий, не понимал их, книжных, не принимал их бумажных страданий. Они были понарошку, как учителя в школе. Учителя советовали читать книги – я читал. Читал все подряд, читал бесконечные нудные описания бессмысленных жизней слабых и ленивых людей. Учителя называли таких людей героями, – я не понимал, в чем состоит их героизм.

Д’Артаньян – герой? Какой же он герой, если у него были руки и ноги? У него было все – молодость, здоровье, красота, шпага и умение фехтовать. В чем героизм? Трус и предатель, постоянно делающий глупости ради славы и денег, – герой? Я читал книгу, не понимая и половины. Все – и взрослые, и дети – считали мушкетеров героями. Я не спорил, спорить было бессмысленно. В любом случае я не мог брать пример с этих героев.
Я прочел эту толстую книгу несколько раз. Я прочел и продолжение славной истории про бравых мушкетеров. Продолжение меня не разочаровало. Несчастный урод – господин Кокнар – сделал то, что и полагалось сделать настоящему герою: умер. Умер, оставив жену и деньги Портосу. Господин Кокнар не вызывал моего сочувствия. Если бы у этого жалкого старика хватило сил и сноровки всыпать яду Портосу в вино, я был бы на его стороне. Но чудес не бывает. Несчастный калека медленно доживал свою гнусную жизнь, оттеняя своим инвалидным креслом подвиги истинных героев. Бедняга.
Другие были не лучше. Жалкие людишки, достойные презрения. Насекомые, похожие на людей лишь отчасти. Мешки с дерьмом, не годящиеся ни в рай, ни в ад. Воины, не способные ни жить, ни умереть. Лишь некоторые из них более или менее удостаивались моего уважения. Например, Портос. Портос мне нравился гораздо больше, чем Кокнар. Портос, по крайней мере, смог умереть как человек.

Гуинплен – дурак, страдающий из-за пустяка. Подумаешь, обезображенное лицо. Сирано поступал чуть умнее. Если у тебя есть пара сильных рук и острая шпага, о красоте можно поспорить. Шпага – неплохой аргумент. Впрочем, Сирано меня тоже разочаровал. Сильный в общении с мужчинами, он оказался слюнтяем и нытиком перед лицом любви.
Я завидовал Квазимодо. Люди смотрели на него с отвращением и жалостью, как на меня. Но у него были руки и ноги. У него был весь собор Парижской Богоматери.

Книжные герои не были героями или были героями лишь отчасти. Самые лучшие из них вели себя как люди время от времени, словно нехотя. Они позволяли себе жить только несколько минут перед смертью. Только перед смертью они нравились мне. Только достойная смерть примиряла их с бессмысленной жизнью.

Я редко плакал над книгами. Поводов плакать у меня было вполне достаточно и без надуманного книжного горя. Но эта книга была настоящей. Эта – не врала.

Павка Корчагин скакал на лошади и владел клинком не хуже мушкетеров. Павка Корчагин был сильным и смелым парнем. Он воевал ради идеи, деньги и звания ему были ни к чему. Буденовка – жалкое подобие рыцарского шлема – не могла защитить его от подлой пули. Острый клинок был бессилен против маузера. Он знал это, но шел в бой. Шел в бой снова и снова. Снова и снова рвался в самую гущу битвы. Дрался и побеждал, всегда побеждал. Оружием и словом. Когда отказало тело, когда рука не могла уже держать клинок, он сменил оружие, он приравнял к штыку перо. Он смог. Последний рыцарь холодного оружия. Последний викинг двадцатого века.

Писец ты крутой диванный воин.

[STYLE]

Чатский, а ты викинг?))

Викинг.
Но жидкий.

[STYLE]

не вчитываюсь о чем вы конкретно говорите, но скажу одно: жена имеет право на выебоны (и то в меру) тока если сама обеспечивает своего мужика, например как Ханя Блисса (хотя йа сомневаюсь, что Ханя сильно выебываецца). При равенстве доходов и уж тем более если она живет преимущественно (или на 100%) за счет мужика, баба должна молчать в тряпочку и бояцца...

за тем, конечно, исключением если баба не проявляет каких-то особых личностных качеств... т.е. она не просто должна нравицца мужику внешне и в быту, она должна чем-то выделяцца из множества точно таких же баб, которые за деньги хороши как внешне так и в быту. То есть это должно быть совершенно иное качество личности не в семейном, а в социальном плане... вот тогда, будучи на обеспечении мужа, она еще имеет какие-то права на выебоны (в меру).

Фпрочем в наши дни такое практически исключено, поэтому первый абзац данного поста наиболее существенен.

Ну с твоим то опытом в женских делах грех не разбираться в этом.

[Chatsky]

Чатский, а ты викинг?))

ты каеш глупые вопросы задаешь... йа НЕО-викинг... викинги проходили через фсё тобой вышеописанное, в конечном итоге для того, чтобы будучи в цивилизованном мире их потомки создали самые "молочные" (изнеженные) страны, такие как Дания, Норвегия и Швеция (к ним еще частично примазалась Финляндия, но фины никакие не викинги).

Суть викингов в том, что они модернизируюцца относительно той эпохи в которой находяцца. В эпоху войны и жестокости, викинги самые бесстрашные воины, в 21 веке это в первую очередь интеллектуалы, хорошо понимающие суть эпохи предков (но уже не воины).

Россию ни в коем случае нельзя исключать из норманов, т.к. ее основали такие викинги как Рюрик или Княгиня Ольга... да, это были восточные соседи скандинавов, но их тоже причисляли к варягам (точно так же называли норманами, а значит викингами). Да и вообще Рюрик имел далеко не в полной мере славянское происхождение (споров по этому поводу много, логичнее всего заключить, что Рюрик был этнически смешан)... но он был определенно белым человеком (северным).

PS: Плюс ко всему йа еще и скальд... какой у тебя спрос со скальда?

[alexsmir]

ты каеш глупые вопросы задаешь... йа НЕО-викинг... викинги проходили через фсё тобой вышеописанное, в конечном итоге для того, чтобы будучи в цивилизованном мире их потомки создали самые "молочные" (изнеженные) страны, такие как Дания, Норвегия и Швеция (к ним еще частично примазалась Финляндия, но фины никакие не викинги).

Суть викингов в том, что они модернизируюцца относительно той эпохи в которой находяцца. В эпоху войны и жестокости, викинги самые бесстрашные воины, в 21 веке это в первую очередь интеллектуалы, хорошо понимающие суть эпохи предков (но уже не воины).

Россию ни в коем случае нельзя исключать из норманов, т.к. ее основали такие викинги как Рюрик или Княгиня Ольга... да, это были восточные соседи скандинавов, но их тоже причисляли к варягам (точно так же называли норманами, а значит викингами). Да и вообще Рюрик имел далеко не в полной мере славянское происхождение (споров по этому поводу много, логичнее всего заключить, что Рюрик был этнически смешан)... но он был определенно белым человеком (северным).

PS: Плюс ко всему йа еще и скальд... какой у тебя спрос со скальда?

Это был фрагмент из той книги, о который я говорил, то что ты не увидел в спектакле