Читай внимательно: дети и родственники. Сам же говоришь, что всё строго было, номенклатуре госквартиры положены были, а их детям и родственникам нет. Поэтому, "номенклатурные" папы и мамы покупали своим детям и родственникам кооперативные квартиры зачастую. Не путайся в показаниях, пожалуста.
Хорошо хоть, что ты не оспариваешь, что то советские евреи покупали кооперативные квартиры, а не советские рабочие.
Last edited by Serge7; 09-28-2020 at 02:13 PM.
Ничего подобного. Номенклатура- йето гос.управленцы. Естественно для них был отдельный жилищный фонд. Но квартиры были те же самые, по тем же нормам жилой площади на человека. В тех же хрущевках, панельках, а если повезёт- в сталинках.
Номенклатура начиналась с Обкома Партии или Облисполкома. Например первые и вторые секретари и многие начальники отделов райкомов были наменклатурой Обкома. Им при переводе давали квартиру моментально. А прочие работники райкомов- небыли.
Можно конечно критиковать ту систему, но она была явно лучше чем сейчас, когда квартиры чиновникам не дают в пользование, а дарят в собственность за счет бюджета города. За просто умопомрачительные суммы. Расследования Навального на йетот счет очень убедителны.
В СССР таки было справедливее.
Я не хамлю — я защищаюсь от вашей тупости.
"... Встретил Запад эмигрантов неприветливо (я не касаюсь здесь судьбы эмигрантов особых, исключительных). В нехорошее для Запада время приехали эмигранты. Инфляция, дороговизна, безработица, неуверенность в завтрашнем дне, забастовки, борьба нахрапистых профсоюзов за свои права, а остальные — хоть пропади! Всякое повышение цен ощутимо ударяет эмигранта даже не по карману — по желудку. Зачем нужны блестящие, роскошные магазины, отели, рестораны эмигранту, если он не имеет возможности ими воспользоваться? Да, он в потребительском раю, где есть все, но он не пользуется благами этого рая. В Советском Союзе тоже существует имущественное неравенство, но там оно тщательно скрывается, упрятано за высокие заборы правительственных дач. Здесь имущественное неравенство выставляется напоказ. Непривычно бывшему советскому человеку обилие распустившихся люмпенов и преступных элементов. Привыкшие к власти, но и опеке государства над ними,— бывшие советские люди предоставлены самим себе, не умея плавать, они брошены в воду и, несмотря на помощь специальных организаций, приходится им нелегко.
Некоторое отсутствие инициативы, предприимчивости, нормальное для советского человека, здесь оборачивается проигрышем, неудачами. Даже в сравнении с часто полуграмотными, но все же родившимися в «своем» капиталистическом обществе латиноамериканцами или даже выходцами из Восточной Европы, советские люди проигрывают, ибо не знают неписаных законов, привычек, нюансов западного мира. Обвинять их в этом неразумно.
Требовать от них, чтобы они в короткий срок перестроились,— невозможная задача. Некоторые из них такой необходимостью травмированы. Многие и за два и за три года не перестроились. Потому-то эмигранты так много говорят об СССР — стране, которую они недавно покинули — постоянно сравнивают два мира, и из практического сравнения двух миров эмигрант порой заключает, что СССР не в такой степени плохая страна, а Запад не так хорош, как казалось из СССР. Когда приходит время платить за квартиру, он со вздохом вспоминает дешевизну квартплаты, газа и электричества в СССР, вздыхает он и обменивая доллар на два собвейных жетона, полдоллара, это вам не 5 копеек. То, что казалось агитационными приемами там, на бывшей родине, здесь порой обрастает плотью и становится доводом. И надо признать, множеству эмигрантов, которые не подвергались в СССР преследованиям, не сидели в лагерях и психбольницах, эмиграция кажется иной раз трагической ошибкой, личной неудачей. Труднее всего приходится интеллигенции. Более всего страшна не черная работа, страшна необходимость перестроиться психологически, стать не тем, кто ты есть, потерять себя. Парадоксально, но именно и ехали затем, чтоб сохранить или даже возродить себя. Быть не тем, кто ты есть, можно было и в СССР, с гораздо меньшими, впрочем, духовным затратами.
Из писателя, художника, чтобы уцелеть, эмигрант должен превратиться в человека иной профессии, а это и есть поражение и несвобода, потеря себя. К западному миру, конечно, можно приспособиться, но материальные, а, главное, моральные и психологические издержки эмиграции (разрыв с родиной, потеря родных, друзей, незнание языка, чужое закрытое общество, необходимость заново строить жизнь, завоевывать место в ней) значительно превышают выигрыш, особенно для людей пожилых, каковых среди эмиграции довольно много. Мне, лично, горько видеть седого поэта, получающего Вэлфэр, или писательницу, лепящую пирожки. Вот на это 3-я эмиграция не рассчитывала.
Форм несвободы в этом мире множество. Это не только закабаление личности государством, как это имеет место в СССР. Американцы сами говорят о своей свободе так: «Я могу выйти на улицу с плакатом «Долой президента!», но я не могу выйти с плакатом «Долой моего босса!». Русским порою кажется, что американцы катастрофически увязли в работе ради существования, дрожат за свою работу, боятся ее потерять.
Людям, жившим в Сов. Союзе, независимо от их национальности такой способ жизни пока непривычен. Должно пройти время, прежде чем каждый для себя подыщет форму включения в новую жизнь. Следует набраться терпения.
Недавняя трагедия — убийство Елены Строевой в Париже вызвало множество откликов в русской печати Зарубежья. Ее друзья обвиняли даже себя!— не уследили, дескать, не окружили вниманием. Я думаю, они напрасно бичуют себя — виноваты не они — из рассказов римских друзей Строевой мне известно, что Запад чуть ли не с первых дней напугал и разочаровал — она хотела, видеть его иным. В Сов. Союзе, несмотря на преследования, она чувствовала себя нужной. На Западе она оказалась не у дел. Этот мир предстал ей холодным, жестоким и пустым. Вначале она отвернулась к стене, перестала выходить на улицу, а потом наступила трагическая развязка.
Обвинять самих эмигрантов в их разочаровании или трагедиях я не склонен, разве что в легкомыслии, но вот тем, кто добивался эмиграции из СССР, следовало бы прежде добиться права на получение советским человеком всесторонней информации о Западном мире, включая и доступ к критике западного общества его оппозиционными партиями. Это, может быть, сократило бы количество эмигрантов из СССР, но и не увеличило бы количество несчастных людей в мире.
Эдуард Лимонов
«Новое Русское Слово»
21 ноября 1975 года
Я не хамлю — я защищаюсь от вашей тупости.
There are currently 1 users browsing this thread. (0 members and 1 guests)
Terms of Service | Privacy Policy |