НИГДЕ В МИРЕ ШПИОНАМ НЕ ДОВЕРЯЮТ УПРАВЛЯТЬ ГОСУДАРСТВОМ - ОНИ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ПАРАНОИКИ

Автор книги «Абсолютное оружие», российский политолог Валерий Соловей достаточно подробно описал в своей книге примеры военного и информационного противостояния Киева с Москвой, показал как создается и работает российская пропаганда, объяснил что такое психологическая война и медиаманипулирование.

Понять явные и тайные механизмы российской пропаганды, а также разбираться в российских реалиях ему позволяет историческое образование (является доктором исторических наук), профессиональный опыт (преподает в одном из ведущих московских ВУЗов), собственная политическая практика (является председателем партии «Новая сила», которую власти так и не зарегистрировали ) и наличие информированных источников в органах власти.

И что важно — Валерий Соловей не боится об этом говорить. Разговор LB.ua с экспертом в Москве длился более двух часов, часть которого — не под запись, а для понимания ситуации. Самое главное конечно же попало в интервью.

«Хорошо, что вы из Украины, а не, например, из США — а то на нашем интервью присутствовала бы половина отдела наружного наблюдения ФСБ. Такие случаи уже бывали», шутит на прощание Соловей.

В первой части интервью предлагаем рассказ эксперта о нынешних российских реалиях.

Валерий Дмитриевич, какие сейчас у людей настроения в России?

Настроения драматически ухудшились. Люди очень недовольны. Недовольны, в первую очередь, тем, что они не видят для себя благоприятной перспективы. Той перспективы, которая была у них до 2014 года. До них, наконец, дошло, что кризис - всерьез и надолго. И что их жизнь ухудшается, а шанса вырваться из бедности - нет. И что те, кто принадлежал раньше к среднему классу, теперь попал в разряд «новых бедных». Но это лишь первый из ингредиентов формирующейся гремучей смеси.

Второй ингредиент - хотя у большинства людей жизнь стала заметно хуже, жизнь элиты хуже не становится. А в условиях кризиса вопиющая роскошь раздражает значительно сильнее, чем в условиях экономического подъема. Потому что если раньше мы могли на это закрывать глаза и думать: «Хорошо, он купил новую яхту, зато я новый айфон. Мы почти на равных». То теперь вы видите, что не можете закрыть кредит по айфону, а он - некий господин «ИКС» (Вексельберг, Усманов или другой) покупает себе новую яхту. Вас это раздражает значительно сильнее, чем прежде.

Третье. Людей всегда бесит глупость. За последние два года административной глупости стало гораздо больше. Потому что власть лихорадочно сворачивает все возможности обратной связи, все возможности для публичного выражения мнения. Вот, скажем, раньше не нравилась вам власть, но вы не готовы были идти на митинги, не готовы были попадать под дубинки ОМОНа. Зато вы могли сидеть в Интернете и постить, шерить, лайкать. А теперь, оказывается, можно поставить лайк и за этот лайк вас реально посадят. В лучшем случае оштрафуют или дадут условный срок. А что это такое в политическом смысле? Это означает, что все отверстия для выхода пара закупориваются: внизу, под крышкой, закипает, температура и давление растут, а пару выходить некуда.

В-четвертых, два года показывая войну на Донбассе, российская пропаганда кормила наших телезрителей тем, что, оказывается, можно взять в руки оружие и пойти защищать независимость, выбор народа. То есть фактически легитимировала насилие, размывала понятие о том, что можно, а что нельзя. И у людей это засело в головах. Это не означает, что они готовы атаковать отделения полиции. Но они теперь знают, что можно взять в руки оружие и защищать «правое дело». Если это можно было на Донбассе, и это считалось почетным и правильным, то почему нельзя в России?

Пятый фактор чисто хронологически идет первым. Дело в том, что когда Россия включила в свой состав Крым и прямо или опосредованно приняла участие в войне на Донбассе (что в той или иной форме признал даже президент Путин, говоривший об «отпускниках»), то это означало слом главной парадигмы российской политики. Ведь Путин все время своего правления – напрямую, как президент, или опосредованно, как премьер, - правил под лозунгом сохранения стабильности, статус-кво. И вот он вдруг взял и сломал геополитический статус-кво, вызвав новую динамику. А любая система устроена таким образом, что если вы нарушаете стабильность в одной подсистеме, то надо быть готовым к тому, что эта нестабильность начнет захватывать систему в целом.

И, наконец, шестое. У падающих режимов имеется одна очень любопытная особенность – им перестает везти. Вот более десяти лет все было хорошо: и цены на нефть росли, и геополитическая ситуация была благоприятной, и многое другое. Но вдруг, причем это всегда происходит вдруг, внезапно, везение заканчивается: цены на нефть драматически снизились, Турция «воткнула нож в спину», Запад оказался не таким уж слабым. И НАТО вдруг ожило: начинает новые базы размещать, их самолеты начинают перехватывать российские истребители, а корабли не боятся идти фактически на таран российских военных кораблей.

Россия столкнулась с той реакцией, которую не ожидала. Потому что в 2014 году была абсолютная уверенность, что Запад – слабаки: европейцев мы купили или прогнем, Обама - слабак во внешней политике, а Украина рухнет под тяжестью собственных ошибок и преступлений. Но прошло два года, и все оказалось наоборот: Украина не рухнула, Запад огрызается – и не просто огрызается, а еще и оказывает давление на Россию. В Кремле считают, что за этим стоят американцы, англичане и Меркель – они раз за разом дают понять, что не будет никакого ослабления санкций, пока Кремль не выполнит Минских договоренностей.

Вот сложите все это вместе и получите довольно неблагоприятную ситуацию. Как она повлияет на поведение людей, никто доподлинно не знает. Судя по существующей социологии, доверие к власти действительно снижается. Но я бы здесь отделил доверие к Путину от доверия к власти как таковой. Потому что Путин – это сакрализованная и безальтернативная фигура, и рейтинг доверия к нему всегда будет высоким: рядом с ним вообще некого поставить. Ибо если зачистить политическое пространство, то любая кочка начнет выглядеть Эльбрусом.

А вот что касается институтов власти – парламента, правительства и т.п, то доверие к ним весьма невелико. И доверие к провластной «Единой России» снижается - официально ее рейтинг около 40%, а фактически в некоторых регионах уже 15-20 %. Все это очень неприятно для власти в преддверии выборов. Вот недавно, впервые за 4 года, Путин выступил на мероприятии ЕР – а это значит, что дело дрянь, раз вынуждены пускать в ход артиллерию главного калибра.

Вот в таких условиях, когда и доверие падает, и люди понимают, что страна не в том направлении двигается, но все равно нет никаких изменений. При помощи каких механизмов людей держат «в узде»?

Людей в таких ситуациях держат в узде при помощи двух механизмов. Во-первых, с помощью страха. Страх – это административно-полицейский аппарат. И законы, которые сейчас принимаются, закрывают любую возможность для публичного волеизъявления и любой политической критики.

Имеете ввиду «Закон Яровой»?

Да. И не только он, все надо рассматривать в комплексе. Людей пытаются запугать. Причем важно понимать, что именно в этом году в репрессивной политике произошел качественный сдвиг. Ведь что означают «законы Яровой»? Все говорят об их финансовой, технической или технологической стороне. А здесь важнее другое: они вообще отменяют презумпцию невиновности, отменяют базовые конституционные положения. Все граждане России оказываются под подозрением. Все.

И еще один новый пункт. В России сейчас Интернет рассматривается как враждебный вид коммуникации, как враждебная среда. Это равносильно тому, как если бы сказали, что проблема не в самой книге "Майн кампф", а в книгопечатании, благодаря которой она стала известной. Опасно книгопечатание. Опасен телевизор. Или опасен интернет. И если раньше интернет пытались контролировать, то сейчас другая логика: он опасен сам по себе, цифровая среда враждебна, поэтому надо готовиться к тому, чтобы полностью эту среду взять под контроль. Что намечено где-то к 2018-2020 годам. В итоге российский интернет должен быть полностью или почти полностью отключен от внешней среды.