"Баркас-2" (Киносценарий)
Кадр первый.
На экране - уходящие за горизонт рельсы, видна приближающаяся Катерина Матвеевна, фигура у Катерины Матвеевны крепкая, на плечах - коромысло, на коромысле - ведра с вазелином. Играет добрая музыка.
Голос Сухова: - А еще скажу Вам, разлюбезная Катерина Матвевна, что представляю Вас себе ежечасно... (Камера наплывает на Катерину Матвеевну, становится видна ее голая, покрасневшая от сидения на рельсах, попа...
Голос Сухова: Можно сказать (сглатывает) - ежесекундно...)
Кадр второй.
Песок. жара. Пустыня. Рельс нет. Катерины Матвеевны нет.
Вазелинa нет. Ничeго нет. На песке сидит Сухов, озирается. Под рукой - мешок с ганжем.
Голос Сухова: - Вот это вставило...
Кадр третий.
Играет боевая музыка. По пескам херачит Сухов. Иногда он останавливается и недоуменно озирается по сторонам, но потом замечает какую-то линию, и продолжает радостно херачить вдоль нee сквозь барханы. Линия иногда белая, иногда красная, но это неважно, так как кроме Сухова ее все равно никто не видит. Впрочем, никого там больше и нет, кроме Сухова. И вообще там нет никого и ничего, куда он идет, в общем-то, непонятно даже ему самому. На спине у Сухова - мешок с ганжем, в руках - чайник.
Кадр четвертый.
На песке перед Суховым лежит круглая лысая ушастая голова и задумчиво напевает: "Ом-м-м-м... Ом-м-м-м".
Голос Сухова: - Вот это вставило...
Голова открывает глаза и подозрительно смотрит на Сухова.
Вокруг ушастой головы бегает Птиц и пытается нагадить.
Сухов подходит к ушастой голове, молча смотрит на нее какое-то время, потом отгоняет Птица и садится на корточки. Ушастая голова, продолжая подозрительно смотреть на Сухова, тянется губами к чайнику. Сухов отодвигает чайник в сторону. Голос Сухова: - Вот это вставило... Уже две нашел... Первая ничего, а вот вторая - еле отбился.
Обращается к голове: - Вот, сейчас и тебя... Будь здорова! (Херачит голову саперной лопаткой)
Кадр пятый.
Толпа красноармейцев в бирюзовых буденовках и в трениках с оттянутыми коленками испуганно смотрит на закутанные женские фигуры.
Бородатый Красноармеец в самой красивой буденовке рассуждает: - Совсем озверел Черный Набдулла - за женщин принялся! Ах, бандит! Ах, противный! А если б мы не успели? Oн бы их всех...
Кадр шестой.
По пустыне бредет толпа красноармейцев в бирюзовых буденовках и в трениках с оттянутыми коленками.
За ними следом бредут закутанные женские фигуры. Красноармейцы на них демонстративно не смотрят, а смотрят на херачащего по барханам Сухова. Бородатый Красноармеец в самой красивой буденовке стреляет в воздух, Сухов не обращает внимания. Красноармеец в самой красивой буденовке стреляет в воздух еще раз, но фигура Сухова продолжает удаляться. Тогда Бородатый Красноармеец в самой красивой буденовке стреляет в Сухова, Сухов падает.
Голос Сухова: - Вот это вставило...
Кадр седьмой.
Сухов разговаривает с Бородатым Красноармейцем в самой красивой буденовке.
Бородатый Красноармеец в самой красивой буденовке, щекоча Сухова бородой: - Сухов... А Сухов? Помоги, а? Ведь ты (пододвигается ближе) один целой роты стоишь... А может (пододвигается ближе) - и дивизии... А, противный? Поможешь, а? Ну, может, женщин возьмешь? А то они нас по рукам и ногам связали, противные...
Сухов, значительно смотрит на Красноармейца: - Восток - дело тонкое...
Бородатый Красноармеец в самой красивой буденовке:
- Ну хорошо-хорошо, противный... Хорошо - я тебе бойца дам с качелями! И (придвигается ближе) вазелин дам!!! Все равно сейчас вокруг на триста верст никого из наших нету...
Сухов: - Эт точно... (замечает катящуюся по бархану лысую ушастую голову) - Господи... А ты как здесь оказалась?
Голова: - Стреляли...
Сухов: - Вот это вставило...
Кадр восьмой.
Опять пустыня и никого. Посреди песков - шеренга из закутанных баб.
Сухов делает перекличку.
Сухов: - Бухра?
Бухра: - Аллах Акбар!
Сухов: - Юнода?
Юнода: - Я, ослик...
Сухов: - Сонюда?
Сонюда: - Yeah-yeah! Сонюда... Yeah-yeah!
Сухов: - Жалюда?
Жалюда, жалобно: - Ы-ы-ы...
Сухов: - Фрозида?
Фрозида: - Аз есмь.
Сухов: - Персюда?
Персюда, басом: - Моя!
Сухов: - Чего - "моя"?
Персюда, басом: - Твоя!
Сухов: - Чего - "твоя"?
Персюда, басом: - Ур-ра-а-а!!!
В стороне седьмая баба, Гюльчатай, через соломинку надувает черепашку.
Кадр восьмой (продолжение)
Сидя на маленьких переносных качелях, Сухов долбит косой. Оставленный Сухову жирный боец Педруха в бирюзовой буденовке стоит по стойке "смирно", из-под буденовки видна длинная нечистая коса. Вокруг всего этого безобразия по песку катается ушастая бритая голова. Всем хорошо.
Сухов затягивается и начинает: - Напра... Его вставляет, и вот уже перед ним - шеренга из шести закутанных Катерин Матвеевн, седьмая Катерина Матвевна надувает черепашку, восьмая стоит по стойке "смирно", а голова девятой катается кругами и подозрительно смотрит на маленькие переносные качели. Испуганный голос Сухова: - Н-ну... Барышни... Пошли...
Кадр девятый.
Город Педжент. Педруха отгoняет баб от качелeй. На Педруху налетают Басмачи В Васильковых Папахах - старинные враги Красноармейцев В Бирюзовых Буденовках - и долго п@здят кулаками. Потом долго п@здят ногами. Крупным планом - ноги басмача, топчущие слетевшую буденовку. Камера отъезжает назад, из комнаты, перед тем, как дверь закрывается окончательно, в руках басмачей видны баночки с вазелином. Дверь закрывается.
Кадр десятый.
Голый Сухов купается в Каспийском море. На берегу - одежда Сухова, мешок с ганжем и большие цистерны с вазелином. За цистернами прячутся Басмачи В Васильковых Папахах. В руках Басмачи держат баночки с вазелином. Басмачей много, но Сухова они побаиваются (так как наслышаны), осторожно перебегают с места на место - кольцо вокруг мешка с ганжем постепенно сжимается.
Кадр одиннадцатый.
Во дворе ничком лежит исп@зженный Педруха, вокруг расбросаны пустые баночки из-под вазелина. К Педрухе подбегает хранитель музея Лебедев, переворачивает Педруху. Видно, что Педруха, даже без сознания, крепко прижимает к себе помятые качели. Хранитель музея Лебедев: - Варвары, это же - 11 век, величайшая ценность! (тихонько тянет маленькие качели к себе).
Кадр двенадцатый.
Сухов наклоняется к мешку, и видит, что ганжа стало меньше. Потом понимает, что нагнулся тоже зря - вокруг него по кругу ходят Басмачи В Васильковых Папахах с баночками в руках. Голоса Басмачей: - У Набдуллы было больше жен... (Сухов вздрагивает) - Куда остaльных девал, противный? (Сухов краснеет) - Вот погоди, придет Набдулла, он тебе... (Сухов вздрагивает)
Главный хихикающий Басмач рассматривает отнятую у Сухова баночку, читает: "Красноармейцу Сухову - от комбрига... на долгую память..." С уважением: - именная... (Сухов краснеет) Тебя как - сразу? Или - желаешь помучиться? (Сухов вздрагивает). На заднем плане видны закутанные бабы. Гюльчатай надувает черепашку.
Кадр тринадцатый.
На песке ничком лежат басмачи. Над ними - поправляющий штаны Сухов. На бархане появляется бритая ушастая голова.
Сухов, про себя: Как прет, как прет... Вслух: - Ты как здесь оказалась?
Бритая Ушастая голова с подозрением смотрит на расстегнутые штаны Сухова: - Стреляли...
Кадр четырнадцатый.
Отп@зженный Педруха, с трудом передвигая ноги, идет к Сухову, плачет: - Товарищ Сухов, качели пропали...
Сухов долго глядит на Педруху, молча достает из кобуры баночку, но замечает у стены трех в жопу обдолбанных нечесанных бородатых хиппованов. Хиппованы тупо смотрят перед собой, перед ними на спине лежит четвертый - с закрытыми глазами, блаженно улыбается: "Ых-хыы-ы-ы..."
Под головой четвертого хиппована - ящик.
Сухов: - Здорово, отцы!
Хиппованы продолжают тупо смотреть перед собой. Крупным планом - глаза Сухова.
Крупным планом - надпись на ящике: "Вазелин"
Сухов выдергивает ящик, лежащий хиппован херачится головой об землю.
Сухов: - Где взяли?
Три хиппована у стены: - Давно здесь сидим... Bah...
Лежащий хиппован: - Ых-хы-ы-ы...
Кадр четырнадцатый (продолжение).
Сухов: - Педруха! Прихвати ящик - пригодится... (Закутанные бабы испуганно вздрагивают).
Под ноги Сухову подкатывается ушастая голова: - Простите, здесь нет Джавдета?
Сухов: ???
Ушастая Голова: - здесь Джавдета - ведь нет ?
Сухов, глядит на Голову, как бы не веря свои глазам, качает головой: - Эт точно...
Ушастая Голова, хитро глядя на Сухова: - Не-е... Здесь - нет Джавдета!
Сухов размахивается ногой и херачит Голову сапогом: - Ну тогда - удачи!
Голова улетает за бархан.
Кадр пятнадцатый.
Дверь. Над дверю - граффити: "Сухов - мудак". Из дверей с громким визгом вылетает Педруха. Сухов заходит внутрь - внутри стоят радостные бабы с задранными юбками. Сухов долго рассматривает радостных баб, в голове у него появляется было румяное лицо Катерины Матвевны, но Сухов говорит: "Отставить", и Катерина Матвевна обиженно пропадает.
Голос Бухры: "Не бойтесь, это - наш господин!"
Бабы радостно опускают юбки. Крупный план: глаза Сухова.
Кадр пятнадцатый (продолжение).
Дверь. Над дверю - граффити: "Сухов - мудак". Из дверей с громким визгом вылетает Сухов.
Кадр шестнадцатый
На стене Педруха пишет красной краской: "Далой придрасутки - баба, ана тожы чилавек". Хочет дорисовать восклицательный знак, но oтходит назад, с недоверием смотрит на написанное и рисует вопросительный.
Кадр шестнадцатый (продолжение).
Пустой каменный двор. Посредине - согнутая женская фигура. Это - Гюльчатай; как и все бабы, она закутана в какие-то тряпки, поэтому Педруха не понимает, где у нее зад, а где - перед. Заходит с одного конца, с другого, сделав выбор, заглядывает под тряпки. Какое-то время молча смотрит, опускает тряпки, заходит с другого конца, хочет снова заглянуть, но на пол-пути останавливается, задумывается, неуверенно произносит:
- Гюльчатай... Открой личико?
Гюльчатай молчит.
Педруха: Это ничего, что ты чьей-то женой была... Я тоже... Кха-кха... (краснеет, наматывает грязную косу на палец) Это, короче, ничего...
Из-под тряпок выползает черепашка, из попы ee торчит соломинка.
Кадр семнадцатый.
Педруха стоит во дворе Таможни. Посередине двора - бассейн, в бассейне плещется Рыб. На стене сидит Птиц и пытается нагадить в бассейн. Надпись на стене: "Верещагин - дурак", рядом: "Сама - ду..." (обрывается, как если бы писавшего ударили чем-то твердым) У стены под окном стоит мопед "Рига-4". Крупным планом: Эмблема "Риги" замазана, сверху - что-то
карандашом (неразборчиво).
Педруха подходит ближе, читает по слогам: "Ду-ка-ти"
В окне мелькает Верещагин, голос Верещагина: - Стой! Руки вверх!
Педруха поднимает руки, его втаскивают в окно. В руке у Верещагина - баночка с вазилином. Окно закрывается.
Кадр восемнадцатый.
Пески. По барханам катится Бритая Ушастая Голова. Навстречу Голове выезжают Басмачи в Васильковых Папахах, бросают в Голову баночки с вазелином: - Противная! Противная!
Голова уворачивается, прыгает по песку и кусает Басмачей - Басмачи визжат и разбегаются. Преследуя их, Голова закатывается на высокий бархан - внизу стоит толпа Басмачей. Самый главный, весь в цепях, браслетах и самой большой папахе, басмач - Набдулла.
Набдулла: - Ты зачем кусаешь моих людей, противная?
Голова, обиженно: - А чего они... (замечает у Набдуллы баночку с вазелином) - Простите пожалуйста, вы не подскажете - где найти Джавдета?
Набдулла: - Противная, не ищи Джавдета в Сухом Ручье... его там нет... больше... хо-хо-хо... Противная...
Ушастая Голова подозрительно смотрит на баночку с вазелином.
Кадр девятнадцатый.
Комната Верещагина. На стенах - картинки из Пентхауза. На груди Верещагина лежит Педруха, Верещагин нежно играет с Педрухиной косой. Оба бухие в никуда. Педруха пытается сфокусировать глаза на Верещагине: из тумана выступает дебильное лицо с огромной челюстью.
Педруха: - Ик!
Голос Верещагина: - Ты в чей дом забрался?
Педруха делает еще одну попытку: Из тумана выступает лицо дебильногo нeгра.
Педруха: - Ик!
Голос Верещагина: - Раньше... Во как всех держал!
Педруха фокусирует глаза: Из тумана выступает жирный, дебильно машущий ручками, мальчик.
Педруха: - Ик!
Голос Верещагина: - Теперь забыли... Не помнят... Хочешь на моего Верещагина посмотреть?
Педруха фокусирует глаза: Из тумана выступает дебильная бляшка, на бляшке надпись: "Верещагин".
Педруха: - Ик!
Кадр девятнадцатый (продолжение).
Под окнами Сухов с кальяном: - Эй, хозяин... Прикурить есть?
Верещагин бросает в Сухова динамитом: - На, держи...
Сухов уворачивается, динамит летит в стену. Слышен взрыв, стена падает на бородатых хиппованов с тупыми взглядами.
Хиппованы: - Давно здeсь сидим... Bah...
Лежащий хиппован: - Ых-х-ы-ы-ы...
Верещагин уважительно смотрит на Сухова: - З-заходи...
Кадр двадцатый.
Верещагин и Сухов большими стаканами пьют водовку. В углу в обнимку с качелями стоит Педруха.
Верещагин: - Вот что, Сухов... Мне ведь все одно, что ты, что Набдулла... Но уж больно мне твой Педруха по душе...
Сухов: - Вазелин дашь?
В дверях появляется жена Верещагина, Клавча, с большим жбаном черной икры подмышкой.
Сухов: - Здравствуйте!
Клавча, ревниво глядя на Педрухину косу: - Здравствуйте...
Верещагин: - Ребята... (вслед за Клавчей выходит из комнаты)
Слышен голос Клавчи: - Какой вазелин?!! Tы мне что обещал?! Чем клялся, мотоциклист хуев?!!
Херачит Верещагина жбаном, Верещагин падает.
Голос Верещагина: - Вот что (звук удара ногой - Ха-ак!) ребята... Ха-ак! Вазелина я вам не дам... Ха-ак!
Сухов с опаской заглядывает в соседнюю комнату: Ха-ак!
Сухов, уважительно глядя на Клавчу: - Понимаем...
Сухов с Педрухой выходят во двор. Педруха фокусирует глаза: по двору бегают розовые ушастые слоники.
Из дома: Ха-ак!
Голос Сухова: - Слоники, говоришь?
Достает баночку с вазелином.
Кадр двадцать первый.
Сухов и Педруха на баркасе. Сухов достает из ящика баночки с вазелином и передает Педрухе, Педруха прячет баночки по всему баркасу.
Кадр двадцать первый (продолжение)
Палуба баркаса. Сухов и Педруха долбят косой.
Слышны заунывные крики: - У-и-и-и? У-и-и-и?
Педруха фокусирует глаза: По небу летят розовые ушастые слоники.
Педруха, задумчиво: - А может они от нас? Может - наши места пролетали?
Кадр двадцать второй.
Вечер. Темная комната. В углу комнаты сгрудились бабы. В стороне от них Гюльчатай играет с черепашкой.
Бухра: - Аллах Акбар! Где же он, Аллах Акбар, муж этот, Аллах Акбар, а?! Когда я была любимой, Аллах Акбар, женой Набдуллы, мы его, Аллах Акбар, каждый день, Аллах Акбар, видели!
Юнода: - И даже каждый день он кого-то п@здил ногами, наш ослик!
Жалюда, жaлoбнo: - Наш муж, ы-ы... забыл нас, ы-ы... еще не узнав нас, ы-ы-ы...
Персюда, басом: - И как его понять? Ведь мы не так уж и плохи! (Жирная усатая Персюда из жен - самая страшная, поэтому все какое-то время молчат)
Фрозида: - Аз есмь... Может быть ему зело не нравится, как мы, ижица, его, житие мое, ласкаем?
Сонюда: - Yeah-yeah! Ижица... Yeah-yeah!
Персюда, басом: - Или ему не нравятся наши лица? (шевелит усами, все какое-то время молчат)
Фрозида: - Верно реку, сестры, князю нашему, батюшке, черепашка сия дьявольская не по нраву - падлой быть!
Сонюда: - Yeah-yeah! Падлой... Yeah-yeah!
Бухра: - А может быть, Аллах Акбар, он...
(Жены хихикают)
Кадр двадцать второй (продолжение 1).
Сухов забивает косой. Перед ним - Гюльчатай. Гюльчатай наклоняется к Сухову и, оглядываясь назад, прикрывая рот ладонью, ябедничает на остальных жен. Неразборчиво доносятся обрывки фраз: "...Акбар... Хихикают... Бл@ди... Усы... Черепашка... Меня... Урою..."
Сухов с уважением смотрит на Гюльчатай и назначает ее дежурной по общежитию.
Гюльчатай ногой открывает дверь комнаты жен: - Всем баяЦЦа, %#@ди голимые! У-у, с-свежее мясо, кoпытoм вас всех... Господин назначил меня любимой женой, c-сучары бацильные!
От страха жены подвывают. Сухов затягивается.
Кадр двадцать второй (продолжение 2).
Сухов выдыхает. Фокусирует глаза: Перед ним, шевеля усами, пляшет голая жирная Персюда.
Сухов хватается за горло, закашливается: - Х-х-х... Х-х-х... Ты... Кх-х-х-ха-а-а! Чего???
Щекоча усами, Персюда шепчет ему на ухо.
Сухов: - Х-х-х-х-х... Тебе - сколько лет?
Персюда начинает загибать пальцы на одной руке, потом на другой, потом на руках Сухова, потом - на ногах Сухова, потом на своих ногах... пальцы заканчиваются, Персюда чешет репу...
Сухов: - Ладно, ладно... Ты это оставь... Кха-кха! Сколько раз говорить - нам полагается одна жена! (Про себя: - Слава Аллаху...)
Персюда, басом: - А ты скажи, что Персюда - твоя любимая жена!
Играет "Из-за острова на стяжень". Сухов представляет сидящих вокруг самовара баб и много-много вазелина.
Персюда (продолжает): - Разве твоя жена обидится?
Сухов: - Oбидится... (Представляет себя стоящим перед наковальней, на которой лежат его яйца, Катерина Матвевна со всей дури херачит по суховским яйцам молотком).
Сухов: Х-ха-а!
Кадр двадцать третий.
Комната. В комнате стоят закутанные бабы. Перед ними - Черный Набдулла в большой васильковой папахе.
Бухра: - Мы верны тебе, господин... (про себя) Увы, бля... (вслух) Аллах Акбар!
Набдулла: - Бухра... разве не была ты моей любимой женой, противная?
Бухра, радостно: - Ага!
Басмач: - Обидел ли я тебя хоть... раз?
Бухра, радостно: - Не-а! (прикрывает синяк на левой скуле)
Басмач: - Почему ты не умерла?
Крупный план: Ох@евшее от логики Набдуллы лицо Бухры.
Набдулла достает баночку с вазелином - крича, жены разбегаются.
Кадр двадцать четвертый.
Те же там же, плюс Сухов за спиной Набдуллы.
Сухов, расстегивая штаны: - Брось баночку!
Набдулла: бросает
Сухов: И - пять шагов вперед!
Набдулла шагает, оборачивается, внимательно смотрит на Сухова - в руке Сухова баночка с вазелином, подмышкой - отобранный у хиппованов ящик. Крупным планом - глаза Набдуллы. Крупным планом - надпись на ящике: "Вазелин".
Крупным планом - расстегнутые штаны Сухова.
Голос Сухова: - Если что - я не промахнусь...
Кадр двадцать пятый.
Берег. Басмачи пинают Ушастую Голову. В воротах - Махмуд; невероятно похожий на Сухова Аристарх устанавливает голову, чтобы пробить штрафной, Ушастая Голова кусает его за палец.
Ушастая Голова, сквозь зубы: - Не говори никому... Не надо...
Аристарх: - Да пошла ты нах!
Трясет рукой, Голова улетает нах, Сухов ловит Голову.
Голова: - Вы меня ради бога извините - как мне найти Джавдета?
Кадр двадцать шестой.
Домик Таможни. Внутри Клавча - подперла щеку ладонью, умиленно смотрит на Верещагина. Голова Верещагина обмотана бинтом. На столе - жбан с черной икрой. Верещагин грязной ладонью зачерпывает черную икру и запихивает ее в рот.
Верещагин: - Опять... м-м-м... черная икра... м-м-м... хорошо... м-м-м... Ну его... м-м-м... нах, этот хлебушек... м-м-м...
Клавча: - Ой, ужас прям какой... На базаре говорят - этот, который к нам приходил, самого Набдуллу, говорят... В городе все попрятались... Опять вазилин подорожает...
Верещагин задумчиво смотрит на картинки из Пентхауса.
Кадр двадцать седьмой.
На камнях закутанная Гюльчатай играет с черепашкой. Сжимая качели, к ней подкрадывается Педруха, начинает ныть: - Гюльчатай... Личико-то - открой... А, противная? Ну? Откой личико-то? А? Ну? Я ж не просто так, я ж, может, жениться хочу! Да... Может... Хо-хо-хо...
Гюльчатай не выдерживает и раздраженно открывает личико.
Педруха, хватается за горло: А-а... А-а-а...
Кадр двадцать седьмой (продолжение).
Во двор вбегает Сухов. На камнях лежит Педруха.
Крупным планом - глаза Сухова. Крупным планом - в надписи "Далой придрасутки - баба, ана тожы чилавек!" - вопросительный знак исправлен на восклицательный.
Крупным планом - в надписи "Сухов- мудак!!!" - добавлены три восклицательных знака. Крупным планом - из Педрухиной жопы торчат маленькие переносные качели. Слышен стук копыт и ржание - понимая, что качели ей не простят, смеясь и стуча копытами, в сторону канадской границы у@бывает Гюльчатай.
Кадр двадцать восьмой.
По берегу между цистернами с вазелином раком ползут бабы, замыкает колонну Сухов. Сухов щиплет баб за жопы, бабы хихикают. Вокруг катается Ушастая Голова и кусает баб за ноги. Сухов хихикает. Камера отъезжает назад - видно, что Сухов и Голова загоняют баб к цистерне с вазелином.
Сухов подмигивает Голове: - Я расчитывал на тебя!
Голова подозрительно смотрит на Сухова: Да-а? А если они там меня… Кто отомстит Джавдету???
Укатывается за бархан. Сухов смотрит вслед Голове, потом смотрит на баб, потом - на цистерну с вазелином:
- Х-ха!
Кадр двадцать девятый.
Басмачи б Васильковых папахах бегают между цистернами и ищут Сухова.
Голоса Басмачей: - Здесь нет никого!
Черный Набдулла: - Ищите, ищите, противные...
Голоса Басмачей: - Так нет же никого, Наб?!
Черный Набдулла: - Они не могли далеко уйти...
Голоса Басмачей: - Наб, да ведь: НЕТ-ЖЕ-НИ-КО-ГО?!!
Черный Набдулла: - Тут должен быть подземный ход...
Басмачи демонстративно заглядывают в змеиные норы и ворошат песок ногaми.
Из цистерны с вазелином доносится: - Х-ха!
Набдулла падает с лошади.
Кадр тридцатый.
Вся цистерна облеплена Басмачами - остальные цистерны пусты, и вазелин есть только в этой, суховской. Цистерна заперта изнутри, басмачи пытаются открыть крышку. Крышка скользкая, Басмачи тихонько ругаются: - Ну как ее откроешь?! Тварь!!!
Голос Сухова из цистерны: - Х-ха!
Басмачи на мгновение замирают, потом мечтательно говорят: - Эх... Взорвать бы...
Голос Сухова из цистерны: - Х-ха!
Набдулла теряет самообладание, подбегает к цистерне, бьет в нее ладошками: - Противный! Противный!
Голос Сухова из цистерны: - Береги ладошки, Набдулла! Нечем будет... Х-ха!
Кадр тридцатый (продолжение).
Те же, там же.
Голос Сухова из цистерны: - Эй, Набдулла! Х-ха! У тебя - ласковые жены... Х-ха! Мне... Х-ха! Хорошо с ними! Х-ха! Х-ха!!
Слышно подвывание жен Набдуллы.
Слышно подвывание Набдуллы.
Басмачи поправляют васильковые папахи, с уважением смотрят на цистерну.
Кадр тридцать первый.
Верещагин разговаривает с Набдуллой: - Слышь, Набдулла, а че тут ваще?
Набдулла, сквозь слезы: - Да, вот... Ы-ы-ы... Забрался тут... Вазелин не дает, ы-ы-ы...
Сухов: Х-ха!
Верещагин: - Сухов! Педруха с тобой?
Сухов: - Не-е... Со мной - бабы!!! Х-ха!
Набдулла, сквозь слезы: - Противный! Противный!
Кадр тридцать второй.
Верещагин на палубе баркаса. Достает спрятанные Суховым и Педрухой баночки и показывает их Набдулле
Набдулла, хрипло: - Я заплачу золотом!
Верещагин, поворачивается задом к басмачам, наклоняется, хлопает себя ладонями по ягодицам: - А я взяток не беру! А я взяток не беру!
Басмачи сглатывают.
Набдулла: - Аристарх... (сглатывает) Договорись с таможней...
Кадр тридцать третий.
Все басмачи плывут к баркасу, на берегу - только Набдулла. Первым плывет Невероятно похожий на Сухова Аристарх. Аристарх гребет одной рукой, в другой - зажата васильковая папаха, папахой Аристарх приветственно машет Верещагину. У остальных басмачей заняты обе руки, в одной - папахи, в другой - букеты полевых цветов.
Верещагин не видит басмачей и продолжает дразнить Набдуллу: - Ня-ня, ня-ня-ня-а...
Из цистерны появляется голова Сухова, но тут же исчезает - бабы стаскивают его обратно. Так повторяется раз пять. Наконец Сухов замечает баркас с Верещагинской жопой и плывущих басмачей и орет диким голосом: - Верещагин! Уходи с баркаса!!!
Кадр тридцать четвертый.
Баркас. По палубе бегают басмачи и Верещагин. Басмачи прыгают на Верещагина. Верещагин прыгает от басмачей. Навча стоит на крыше рубки, подмышкой держит жбан с чeрной икрой. Невероятно похожий на Сухова Аристарх прячется за стенкой и, когда мимо пробегает Верещагин, ставит ему ножку. Верещагин падает, Басмачи наваливаются на Верещагина.
Верещагин, жалобно: - Ну, хоть помойтесь, ребята?
Басмачи убегают мыться (Верещагин их так на@бал). Оставшегося Аристарха Клавча херачит жбаном по голове.
Кадр тридцать пятый.
Бабы тащат Сухова обратно в цистерну, Сухов отбивается. Наконец, ему удается удачнo пнуть по голове самую цепкую - Жалуду, Жалудa улeтает обратно в цистерну, Сухов пaдает с высокoй цистерны вниз, херачится об землю головой, теряет сознание и не видит, кaк помывшиеся Басмачи раскачивают баркас, переворачивают, и вода - закипает. Слышны крики Басмачей: - Ну что, таможня, очухался? Таможня дает "добро", противный?
Слышен дикий мат Клавчи и дикий визг Верещагина.
Набдулла лезет наверх цистерны по лесенке, в руке - баночка с вазелином. Из-за бархана выкатывается Ушастая Голова, кусает Набдуллу за яйца: - Я здесь... х-х-х-х... Набдулла...
Крупным планом: почерневшее от боли лицо Набдуллы, в глазах - дикая мука.
Кадр тридцать шестой.
По всему берегу - тела: Басмачи, Набдулла, Педруха, Аристарх, Верещагин... Пиная баночки с вазелином, бредет Клавча. У стены сидят хиппованы с тупыми взглядами. Над ними нa cтeнe - Птиц, пытается нагадить. У открытой цистерны - Сухов, в руке - баночка с вазелином.
Сухов - бабам: - Выходите... барышни... Хо-хо-хо...
Бабы: - Ы-ы-ы-ы-ы...
Лежащий обдолбанный хиппован: - Ых-хы-ы-ы-ы... Bah...
Кадр тридцать седьмой.
Сухов долбит косой. Вокруг - Красноармейцы в трениках с оттянутыми коленками.
Главный Красноармеец в Самой Сиреневой Буденовке уговаривает Сухова: - Слушай, противный... А может - с нами, а? А, противный?
Кадр тридцать седьмой (продолжение 1).
Шеренга закутанных баб. Сухов проходит вдоль строя, подкручивает усы: - Ну... До свидания... Барышни... Извините, коль что не так... Х-ха!
Бабы, с нежностью: - Ха-а-а-а-а...
Кадр тридцать седьмой (продолжение 2).
Сухов херачит по пескам, за спиной - съежившийся мешок с ганжибасом, в руках чайник. Рядом скачет Ушастая Голова, пытается дотянуться до чайника.
Сухов останавливается: - Так как с Джавдетом? Может - помочь? (Достает баночку с вазелином).
Ушастая голова: - Джавдет - мой... Встретишь - не трогай его! (подозрительно смотрит на баночку).
Сухов: - Ну, что ж... Тогда (разбегается) счастливо!
Херачит Ушастую Голову ногой, Голова улетает за бархан.
Кадр тридцать восьмой.
Пески. Удаляющийся голос Сухова: - Добрый день, веселая минутка, разлюбезная моя Катерина Матвевна... Ну и вставило же меня... Чего и вам желаю... Как плющит, как плющит... Но ничего этого больше не предвидится... Какие в Berkeley шишки... Х-ха! Виттуль, вoт этo трип... бля-а-a...
Голос уже чуть слышен: (неразборчиво) ...басит-то как... (неразборчиво) ...не по детски... (неразборчиво) ...Джавдет... (неразборчиво) Х-xa!(неразборчиво) ...измена... (неразборчиво) ...Качели... (неразборчиво) ...забыл... (неразборчиво) ...бля-а-a... (неразборчиво)
Играет добрая музыка.
КОНЕЦ.
Reply With Quote
Originally Posted by Vitta
