На феминистских конференциях часто висят плакаты со словами Джойс Стивенс: "...Потому что женская работа никогда не кончается и не оплачивается или оплачивается ниже или она скучна и однообразна и нас первыми увольняют и то как мы выглядим важнее того что мы делаем и если нас изнасилуют то это наша вина и если нас избили значит мы это спровоцировали и если мы повышаем голос то мы скандалистки и если мы получаем удовольствие от секса значит мы нимфоманки а если нет то фригидны а если мы ждём от общества заботы о наших детях то мы эгоистичны и если мы отстаиваем свои права то мы агрессивны и неженственны а если нет то мы типичные слабые женщины и если мы хотим замуж значит мы охотимся на мужчину а если не хотим то мы ненормальные и потому что мы до сих пор не имеем надёжных и безопасных контрацептивов когда мужчины ни за что не отвечают и если мы боимся ответственности или отказываемся от беременности нас делают виновницами абортов и... по многим другим причинам мы участвуем в женском движении."

Не смотря на историческую протяжённость женского движения в России, слово феминизм долго считалось чуть ли не бранным. Общественное сознание приписывало феминисткам не успешность у противоположного пола, агрессивность и даже не традиционную сексуальную ориентацию. Это происходило от масштабов безграмотности: "Пастернака не читал, но осуждаю!"; бесконечно низкого российского гуманитарного стандарта и обывательского страха перед людьми, восстанавливающими правовые нормы. Феминисткам даже приписывалось желание отнять у женщины семью и силой отправить на её на работу, в то время как движение утверждало не конкретное право женщин работать или стоять у плиты, а возможность делать этот выбор самостоятельно. Реальный же феминизм кратко формулировался устами одной западной деятельницы:
"Всякий раз, когда я не даю вытирать о себя ноги, меня называют феминисткой."