Мои не мои стихи...

[YUM]

Куда не глянь - концы с концами,
И правит бал тестестерон.
Половозрелыми самцами
Окружена со всех сторон.
И каждый третий смотрит жгуче,
Залезть под юбку норовит.
Так хоть один искал бы ключик
К моей душе. Она кровит
От этих пошленьких намеков,
От этих хищных взглядов вслед.
Пусть без мужчины одиноко,
Я все равно отвечу "нет"
Любому, жаждущему впиться
В мои округлости без чувств.
Я всей душой хочу влюбиться
В постель без чувства не хочу.
Неизв. автор

«Любить, как воду пить стаканом»,
придумали не мужики!
Эмансипированным дамам,
в те пОры, все сошло с руки.
Уселися на самокаты,
штанами обтянув зады.
С кирками влезли на плакаты,
покинув райские сады.
И пронесясь … по кочкам :
«Передо мной явилась ты…»
В носу-серьга. Тату - на голых почках.
Такой вот, «гений красоты»
В гробу рыдает Руставели.
Петрарка стонет ему в такт.
«Половозрелые» хотели
Хотели женщин. Но не так!

Чем мужиков срамить трудиться.
Не лучше ли на баб оборотиться?:D

[Тая]

Одинокая птица над полем кружит,
Догоревшее солнце уходит с небес.
Если шкура сера и клыки что ножи,
Не чести меня волком, стремящимся в лес.

Лопоухий щенок любит вкус молока,
А не крови, бегущей из порванных жил.
Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
Расспроси ка сначала меня, как я жил.

Я в кромешной ночи, как в трясине, тонул,
Забывая, каков над землей небосвод.
Там я собственной крови с избытком хлебнул
До чужой лишь потом докатился черед.

Я сидел на цепи и в капкан попадал,
Но к ярму привыкать не хотел и не мог.
И ошейника нет, чтобы я не сломал,
И цепи, чтобы мой задержала рывок.

Не бывает на свете тропы без конца
И следов, что навеки ушли в темноту.
И еще не бывает, чтоб я стервеца
Не настиг на тропе и не взял на лету.

Я бояться отвык голубого клинка
И стрелы с тетивы за четыре шага.
Я боюсь одного – умереть до прыжка,
Не услышав, как лопнет хребет у врага.

Вот бы где нибудь в доме светил огонек,
Вот бы кто нибудь ждал меня там, вдалеке…
Я бы спрятал клыки и улегся у ног.
Я б тихонько притронулся к детской щеке.

Я бы верно служил, и хранил, и берег
Просто так, за любовь – улыбнувшихся мне..
… Но не ждут, и по прежнему путь одинок,
И охота завыть, вскинув морду к луне
(с)

[Тая]

Горечь

Есть в горечи хмельная сладость,
Влекущий и дурманный яд.
Есть праздник в осени, и святость -
В невозвратимости утрат.

Так власть манящая недаром
Спокон веков заключена
Не в нежной сладости нектара,
А в горькой терпкости вина.

Цветов изысканных острее,
Всю боль земли в себя вобрав,
Волнует, трогает и греет
Полынно-горький запах трав.

И, летних ароматов слаще,
Туманя ясные умы,
Сквозь них тревожаще, горчаще
Плывут осенние дымы.

Любовь без боли, без надрыва,
Утех бессменных череда
Всегда поверхностно-игрива -
Любви удачливость чужда.

Так изощрённо, прихотливо,
Непросто создана душа,
Что не умеет быть счастливой,
Отравы в мёд не подмешав.

Душа от сладости тупеет.
Бескрылость - хуже всех неволь,
Душа мучительно лелеет
В себе живительную боль.

Безбедность для души смертельна.
Её живучесть тем крепка,
Что радость. Взятая отдельно.
Без огорчений - не сладка.

Но мы - народ недальновидный,
Нам снятся сладостные сны,
Для нас страдания обидны.
Несправедливости равны.

И я, слагая эти строки,
Всё той же слабостью грешу:
"Судьба, не будь ко мне жестокой,
Убавь мне горечи!" - прошу…

Любовь Сирота

[Тая]

Да будут светлы над землёй облака,
Да будет неистов ликующий ветер,
И куст накренится от тяжких соцветий,
И станет чиста и беззлобна тоска.

Я зло зачеркну. Постою на ветру.
Целебное сыщется в каждой отраве.
Пусть самые чёрные дни моей яви
Меня умудрят и приблизят к добру.

Томиться и тёмные краски сгущать -
Так больно - и всё же прекрасно и юно,
И всё - не напрасно!
Спасибо, фортуна,
За царственный дар - за науку прощать!

Любовь Сирота

[Тая]

Всё просто, всё просто - к чему усложнять?
Пейзаж городской. Ветерок сыроватый.
И в общем смешно на ненастье пенять
И в чём-то погоду считать виноватой.

Так надо: чтоб улицы были пусты,
Снежинки несло без числа и порядка.
Но время устать от своей немоты
И явь эту впитывать жадно и сладко.

Но время - устать от бесцельности дней,
От мелочи собственных жалких стремлений
И жить напряжённей, цельней и больней,
Искать откровений и петь откровенней.

Ты личные боли поглубже упрячь,
Почувствуй: на фоне вселенской тревоги
Так призрачны крохи твоих неудач,
Игрушечны беды, и драмы убоги.

Уж лучше, пока не остыла душа,
Послушай хотя бы бессонницы звуки:
О чём-то снежок шелестит, мельтеша,
О чём-то деревья молчат, многоруки?

О вечном, о вечном - снежит у щеки,
О хрупком, о зыбком, - встревоженно-алы,
Горят, как людского тепла маячки,
Случайных, бесшумных машин стоп-сигналы.

Покуда мгновеньям дано приобщать
Нас к новым, немыслимым высям и глубям,
Покуда мы ждём, негодуем и любим -
Всё сложно, всё сложно, нельзя упрощать…

Любовь Сирота

[Тая]

…просто жить, просто жить, покуда
мир с собою не стал войной,
в заведении «Барракуда»
пить эспрессо, причём двойной,
не судить ни живых, ни мёртвых,
ибо сам-то не свят пока,
и отсчитывать дни, и мёд их
собирать как нектар с цветка.
и надеясь, что «время лечит»,
на каком-нибудь рубеже,
ожидая, что станет легче,
вдруг понять, что легко – уже.
и однажды, со всеми квит, ты
пробудишься, и вот она -
вожделенная dolce vita,
заслужил, получай сполна.
и пока что здоров и в силе,
и пока что осталась прыть,
да и все, кто тебя любили,
продолжают тебя любить.

Рахман Кусимов

[Тая]

Минувшей ночью мне приснился сон...

Минувшей ночью мне приснился сон:
Я умер. Был отпет и погребён.
Друзья, продрогнув на ветру осеннем,
В автобусе «поправились» чуть-чуть
И двинулись быстрей в обратный путь,
Вздыхая с неприкрытым облегченьем.

Под вечер мелкий дождь заморосил.
Сползали капли из последних сил
По плоскости портретного овала.
Отмучилась на западе заря.
Последняя неделя октября
От предпоследней отличалась мало.

Я умер - но как будто не совсем:
Зарытый в грязь, бездвижен, слеп и нем,
Осознавая плоти обречённость,
Из памяти расколотой кусков
Воссоздавал родных, друзей, врагов -
Но в чём-то ощущал незавершённость.

Скрипел холодных мыслей ржавый лом,
Вращаясь неуклюжим колесом,
В котором напрочь выбита ступица.
Мне образа недоставало той,
Благодаря которой с темнотой
Без горечи я смог бы примириться.

Казалась ложью жизни полнота
Без этого последнего листа,
Последней ноты отзвучавшей песни.
И в миг, когда я это осознал,
Господь плиту могильную поднял
И приказал:”На пять минут - воскресни!”

Ко мне вернулись чувства, и опять
Способен стал я двигаться, дышать;
И кровь, что в мёртвых венах загустела,
Свободно в них, как прежде, потекла -
Наполнив силой нового тепла
С былым теплом расставшееся тело.

Я вышел в ночь - застывшая смола
С ней чернотой сравниться бы могла -
И вдруг движенье лёгкое заметил,
И ту с собою рядом увидал,
Которую всю жизнь искал и ждал,
Всю жизнь любил - но лишь сегодня встретил!

Не мог я, потрясённый, разгадать:
Проклятье это или благодать,
Одно лишь зная: если мне в награду
За трудное и злое житиё
Подарят рай, в котором нет её -
То этот рай не предпочту я аду.

Но если вместе быть нам суждено,
Среди живых ли, мёртвых - всё равно! -
Не устрашусь ни ада я, ни тленья.
И даже наяву, а не во сне
Бессмертия не нужно будет мне,
И нового не нужно воскресенья.
Олег Виговский

[Тая]

Мне друг сказал...

Мне друг сказал, что он устал от водки,
От шумных сборищ сотню раз в году;
Что век нам дан и без того короткий,
И жаль переводить на ерунду;

Что мы грешим ненужным празднословьем,
Бахвалимся талантом и умом,
А у жены – проблемы со здоровьем,
А на работе – дрязги и дурдом;

Что хорошо бы всё на свете бросить:
Пустые споры, городской бардак,
Что подарили нам одну лишь проседь
(А ей гордиться может и дурак);

Всё бросить, навсегда, к чертям собачьим;
Уехать к морю и осесть в глуши,
Где значим ровно столько, сколько значим,
И есть покой для тела и души.

Где жизнь течёт размеренно и ровно,
Где вызревает сладкий виноград…
И я с ним согласился. Безусловно.
И выпили ещё по пятьдесят.
Виговский Олег

[PanteraSPb]

Здесь лежат ленинградцы.
Здесь горожане - мужчины, женщины, дети.
Рядом с ними солдаты - красноармейцы.
Всею жизнью своей они защищали тебя,
Ленинград - колыбель революции.
Их имен благородных мы здесь перечислить не сможем.
Так их много под вечной охраной гранита,
но знай, внимающий этим камням:
Никто не забыт, и ничто не забыто.
(Ольга Бертгольц)

[PanteraSPb]

РЕКВИЕМ.Вступление.

Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки.
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.

(А. Ахматова))