Тайна Чернобыльской катастрофы

[историк]

(продолжение)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


В одном из районов Лос-Анджелеса, на улице под названием Хайлэнд-стрит, стоял трехэтажный особняк довольно необычной архитектуры. Этот особняк можно было назвать даже красивым, настолько оригинальной была эклектическая смесь различных стилей, положенных в его основу при проектировании и строительстве. Но при более внимательном рассмотрении что-то в фасаде особняка настораживало. Трою Хэмфри он напоминал цветок росянки – хищного растения, питавшегося мелкими насекомыми, садившимися на его лепестки, чтобы через мгновение быть проглоченными этими схлопнувшимися лепестками. Рассказывали, что подобное здание есть в далекой России, в ее столице Москве. Еще рассказывали, что в особняке на Хайлэнд-стрит когда-то находилась штаб-квартира калифорнийской ложи франкмасонов. Трой Хэмфри купил дом у престарелой вдовы очень влиятельного и известного голливудского продюсера. Вдова больше смахивала на старую маразматичку, хотя деньги считала довольно ловко. Впрочем, все, что Трой знал об этих самых масонах, льстило его самолюбии, когда он приобретал особняк. Дело было в том, что Трой основал весьма любопытную религиозную организацию – Церковь Божественного Секса. И эта организация должна была захватить по замыслу ее создателя духовную и материальную власть во всем мире.
Трой Хэмфри приезжал в особняк на Хайлэнд-стрит, служивший теперь штаб-квартирой Церкви Божественного Секса, по обыкновению к полудню. Как правило, в будние дни. И в этот раз желтый «Ламборджини-диабло» новоявленного мессии появился перед коваными, украшенными затейливыми завитушками воротами без семи минут пополудни. Хэмфри ездил один без охраны, справедливо полагая, что всему свое время. Когда-нибудь для его проезда будут освобождать от движения целые улицы, а его лимузин будет сопровождать целая кавалькада автомобилей, набитых охранниками. Сейчас нужно наслаждаться тем, что есть. Вождением чуда итальянского автомобилестроения, чудесным домом в Бел-Эйр, да и этим особняком на Хайлэнд-стрит, который пока никто не принимает всерьез. Пока.
Кованые ворота с негромким гудением распахнулись, и машина Троя въехала во двор особняка. В боковом окне «Ламборджини» мелькнуло лицо охранника, на всякий случай проверившего, кто сидит в машине. Трой нажал тумблер, и двери «Ламборджини» поднялись вверх. «Да, здесь не прогнешься перед боссом, - подумал Хэмфри и выбрался из машины. – Не откроешь с поклоном дверцу лимузина».
- Добрый день, Ваше Святейшество, - прогудел внушительных габаритов охранник, неуклюже топтавшийся возле автомобиля. Он тоже в этот момент подумал о малой приспособленности «Ламборджини» к проявлению служебного рвения и холопской услужливости.
- Как твой вчерашний секс? – поприветствовал подчиненного новоявленный мессия.
- Слава Богу, хорошо, - ответил охранник, немного покраснев.
- Храни тебя Бог, - благосклонно кивнул глава Церкви Божественного Секса и кинул ох-раннику ключи от автомобиля, чтобы тот припарковал его в надлежащем месте.
Внутри штаб-квартира чудной религизной организации напоминала обыкновенный офис богатой коммерческой структуры. Единственной особенностью была тематика картин, украшавших стены. Эта тематика представляла Его Величество Секс во всех мыслимых проявлениях – гетеросексуальный, гомосексуальный, фетишизм. Античные сюжеты о соитии человека с богами, принявшими личину быков, волков и даже золотого дождя. Стены особняка на Хайлэнд-стрит напоминали росписи на стенах бывшего склада стройматериалов, гордо именовавшегося храмом Церкви Божественного Секса, которые увидел по телевизору Василий около билетных касс харьковского железнодорожного вокзала.
Между тем, Трой Хэмфри проследовал на второй этаж в свой личный кабинет. Внешне хозяин дома на Хайлэнд-стрит напоминал обыкновенного лос-анджелесского плейбоя. Достаточно стандартная ухоженная внешность, средний рост, возраст под сорок. Такие типы стаями толкутся в экзотических ресторанчиках на Ла Синиега-стрит или модных барах на Робертсон-стрит. Адвокаты, страховые агенты, зубные врачи. Срубили мужички немного денег и стремятся получить свою толику удовольствий. Но это было лишь внешнее сходство. Сделать из самого сильного удовольствия всех божьих тварей религиозный культ пришло в голову только ему – Трою Хэмфри.
- Имели ли вы, Ваше Святейшество, хороший секс вчерашней ночью? – приветствовала новоявленного мессию его личная секретарша, когда тот вошел в приемную. Секретарша была хорошенькой шатенкой лет двадцати с небольшим, и именно с ней Трой воздавал должное Божественному Сексу позапрошлой ночью.
- Твоими молитвами, сестра, - ответил Трой на стандартное приветствие члена своей секты, изо всех сил сдерживая сальную ухмылку, – надеюсь, ты тоже хорошо провела вчерашнюю ночь?
- Да, сэр, – шатенка опустила глаза.
«Что эта она, влюбилась в меня?» - подумал новоявленный мессия и осведомился:
- Звонки или факсы были?
- Да, сэр, - ответила секретарша, – звонил мистер Хадсон. Сказал, что у него важные новости. Обещал вскоре быть.
- Хорошо, - кивнул Трой и прошел в кабинет.
Кабинет главы и основателя Церкви Божественного Секса тоже ничем особенным не отличался от помещений подобного рода. Стандартная обстановка кабинета делового человека выше среднего уровня. Только парочка «срамных» картин на стенах да дорогой письменный прибор ручной работы – мужские и женские гениталии, слившиеся в интимной соитии. Ручка для письма – в виде мужских, подставка для ручки – в виде женских.
Трой окинул довольным взглядом интерьер. Неплохо, черт возьми, он все-таки устроился!
История создания Церкви Божественного Секса началась в маленьком южнокалифорнийском городке Бей-таун, где родился и учился в одной из тамошних мидлскул ее будущий основатель. В седьмом классе Трой Хэмфри изнасиловал соученицу из параллельного класса, заманив ее к себе посулами прослушивания грамзаписей особо модных поп-исполнителей. Мать будущего мессии работала официанткой в местном ресторанчике и целыми днями пропадала на работе. Отец после развода, случившегося сразу после поступления Троя в школу, уехал на восточное побережье и ограничивался лишь отсылкой положенных законом алиментов. Вобщем, недосмотрели семья и школа. Суд направил будущего пророка Божественного Секса в исправительное заведение для несовершеннолетних. Там его познакомили с однополым сексом, что вобщем-то пришлось ему по вкусу. После выхода на волю Трой попробовал вернуться в родительский дом, но не тут-то было. В маленьких американских городках, подобных Бей-тауну, все обитатели на виду, и человеку, вернувшемуся из тюрьмы с клеймом насильника, нельзя было рассчитывать ни на работу, ни на нормальное к себе отношение окружающих. Плюс еще появившаяся в Трое тяга к крепким черным парням... За такие вещи в его родных местах могли запросто линчевать. Это в больших городах сплошная политкорректность и раздолье для сексуальных меньшинств. Пришлось будущему пророку уехать в Лос-Анджелес и начинать жизнь на новом месте. Перепробовав несколько специальностей – типа продавца в супермаркете или посудомойки в китайской закусочной, Трой внезапно нашел нетрадиционное применение своим нетрадиционным сексуальным привязанностям. Дело в том, что в Лос-Анджелесе наряду с Сансет-бульваром – «бульваром проституток» существовало еще одно место, где можно было купить продажную любовь – перекресток Санта-Моника-бульвара и Ла Бреа-стрит. Там ошивались переодетые в женские платья и загримированные педерасты-проститутки. Узнав, что услуги педиков-проституток оцениваются вдвое дороже, чем их коллег-девушек, Трой Хэмфри, не задумываясь, встал, как писалось в старых романах, на стезю порока. Впоследствии он говаривал, что после двух лет активной гомосексуальной проституции ему разонравилось сие занятие – слишком сильно болела задница!
Там же, на Санта-Моника-бульваре, Трой начал приторговывать наркотиками. Вскоре он забросил проституцию и стал заниматься «дурью» всерьез. Ему везло. Он был дилером набиравшей силу мексиканской банды, курировавшей производство наркотиков на нескольких замаскированных мини-фабриках, разбросанных по укромным местам Южной Калифорнии, и вместе с тем безжалостно истреблявшей конкурентов. За последовавшие несколько лет будущий мессия стал мультимиллионером. Однако бурная деятельность его банды привлекла внимание многих спецслужб штата Калифорния, занимавшихся борьбой с наркомафией. В результате нескольких удачных спецопераций этих спецслужб банда Троя была полностью ликвидирована, но он сам сумел унести свой блудливый зад из-под удара и даже сохранил нажитые неправедными трудами деньги. Еще несколько лет Трой Хэмфри выжидал, не ввязываясь ни в какие сомнительные авантюры и пристально вглядывался в причудливо меняющийся мир конца второго тысячителетия. Наиболее прибыльным в этом мире были занятия по производству и реализации все тех же наркотиков, торговля оружием, продажа «живого товара» (сиречь организованная проституция). К этому списку можно было присовокупить контрабанду расщепляющихся материалов, технологий и специализированного оборудования для создания оружия массового поражения. Но все это было сферой нелегального, а стало быть, юридически преследуемого занятия. Трою же хотелось найти что-нибудь пореспектабельнее, но не менее прибыльное, чем продажа «дури». К его удивлению, этим занятием оказалась старая как мир религия. Многочисленные тоталитарные религиозные секты, начиная с сайентологов и заканчивая печально знаменитой «АУМ Сенрике», исчисляли свой ежегодный оборот миллиардами долларов. Безобидные на первый взгляд объединения «ловцов душ человеческих» были в первую очередь весьма крепкими и безжалостными коммерческими структурами. Трою Хэмфри тоже захотелось создать нечто подобное. И он активно стал изучать «духовный опыт» будущих конкурентов.

(продолжение следует)

[историк]

(продолжение)

Большинство тоталитарных сект выросли из традиционных религий: христианства, ислама, буддизма или причудливо переплетения вышеуказанных культов. Как, например, секта мунистов. Активно прогрессировали толкователи ведических религиозных верований, начиная от кришнаитов и заканчивая новоявленными духовными учителями из полуденного Индостана. Были и оригинальные разработки типа той же сайентологии с ее вечно живой дианетикой, делавшей культ из науки. Но все эти «духовные технологии» исходили из одного нехитрого принципа: их последователей ждет в ином мире, то бишь в загробном царстве или после пресловутого конца света и следующего за ним Страшного Суда, счастливое вечное существование, а вот глупых и недоверчивых чужаков – вечные муки и страдания. Сайентологии и духовные учителя-индусы предлагали еще способы умножения интеллекта и памяти путем медитации и тому подобных хитроумных штучек. Но это ничего не меняло по сути. Если ты с нами – тебя ждет вечное блаженство, если нет – вечные муки и страдания.
Идея Церкви Божественного Секса пришла в голову ее пророку внезапно, можно сказать, «от противного». Он обратил внимание, что в большинстве религиозных культов отношение к сексу (Или плотской любви, если следовать терминологии первоисточника) было сугубо отрицательным. Даже в ведических верованиях индусов секс разделялся на тантрический и нетантрический, что, по сути, тоже являлось религиозными ограничениями. Между тем все современное искусство, весь современный шоу-бизнес вращались вокруг проблем плотской любви. Сексапильности звезд шоу-бизнеса играла в их карьере куда большую роль, чем актерские или вокальные данные. Даже реклама автомобилей или холодильников была круто замешена на обольстительных длинноногих девицах. Можно сказать, мир сам созрел к появлению мессии Божественного Секса – Троя Хэмфри и его не дюже мудреного учения. Главный постулат сего учения гласил, что Секс дарован нам Богом, и мы должны заниматься тем, что угодно Богу. Всякие там воздержания нашептываются нам Врагом Рода Человеческого. Дьявол хочет, чтобы Род Человеческий исчез с лица земли, а Бог, напротив, желает, чтобы люди плодились и размножались.
Пророк Культа Божественного Секса был уверен, что под сень его Церкви придет в первую очередь молодежь. А что, в самом деле, веселись и наслаждайся – пока ты здоров и молод. Плюс, добившиеся некоторого благосостояния субъекты, которым, как говорится, седина в бороду, а бес в ребро. В общем, с таким контингентом дорога к вершинам власти была открыта. Пусть все остальные культы утешают страждущих, больных и престарелых, обещая им Царство Божие. Трою была нужна власть в этом подлунном мире.
Быстро сказка сказывается, но ох как не быстро дело делается. Особенно такое, как создание новой всемирной церкви. Трой Хэмфри потратил около десяти лет, чтобы достичь своего теперешнего положения. Начинал с создания в Лос-Анджелесе кружков Гармоничного Секса, этаких полуподпольных борделей на общественных началах. Издавал специальную литературу по проблемам любви и секса (кстати, сам поражался, насколько это дело оказалось прибыльным и насколько простофили падки на подобного рода печатную макулатуру, если предварительно ее хорошенько разрекламировать). Кадры для своей секты новоявленный мессия поначалу вербовал среди вышедших в тираж проституток (обеих полов) и сутенеров. По его мнению, они хорошо знали предмет и психологию обращаемых в лоно Божественного Секса неофитов. Короче, начинать всегда сложно.
Сигнал интеркома на рабочем столе вывел Троя из состояния задумчивости. Воркующий голос секретарши сообщил:
- Ваше Святейшество, пришел преподобный Дакота, настоятель монастыря Маунт-Олимпас. Говорит, что по срочному делу.
- Пусть войдет, - после секундной паузы распорядился Трой и отпустил клавишу интеркома.
- Хвала Божественному Сексу! – объявил Дакота, переступив порог кабинета босса. Дакота прибыл в Америку из Тибета, где, по его заявлениям, он подвергался преследованиям по политическим мотивам со стороны оккупационных китайских властей. Довольно успешно убедив в этом иммиграционные власти США, беженец из Тибета получил поначалу политическое убежище, затем и американское гражданство. Впрочем, Хэмфри сомневался в правдивости заявлений Дакоты, который по получению гражданства сменил заодно и свое имя на более привычное американское уху. По-видимому, о новоявленном мистере Джоне Дакота на его бывшей родине остались очень малоприятные воспоминания, хотя к Тибету, видимо, он имел отношение. Во всяком случае, его глаза и физиономия явно выдавали азиатское происхождение. Дакота руководил подпольным борделем в богатом районе Маунт-Олимпас, расположенном неподалеку от Голливуда и называвшемся лос-анджелессцами вторым Бел-Эйром. Сие злачное заведение официально именовалось Обителью Хрустальной Свежести и представляло собой большой дом, населенный двумя десятками молодых людей обоих полов, представлявших посетителям разнообразные сексуальные услуги, окрашенные азиатской спецификой. Посетители этого самого «монастыря» не платили сразу же за удовольствия, а вступали в некоторое подобие клубного сообщества с обязательными ежемесячными взносами, якобы взамен получая в Обители сеансы медитации и просветления. Практиковались там и отдельные пожертвования монастырю (от совсем уже разгулявшихся старых козлов, как говаривал по этому поводу настоятель Обители Джон Дакота).
- Имел ли ты вчера хороший секс? – милостиво осведомился пророк и основатель.
- Не имел, - не по канону ответствовал тибетский «политэмигрант». – А вот нас скоро могут «поиметь»!
- В чем дело? – удивился Трой Хэмфри, жестом приглашая подчиненного присесть. – В твоей Обители проблемы?
- Именно, проблемы, - согласился настоятель Обители Хрустальной Свежести, оставаясь на ногах от переполнявшего его возбуждения. – О нашем монастыре готовится большая статья в «Эл Эй Пипл». Со всеми вытекающими из этого последствиями.
- Хм, - посуровел мессия. – Как же вы допустили такое?
- Одна моя новая послушница, якобы недавняя эмигрантка из Китая, оказалась на самом деле специальным корреспондентом этого поганого листка «Эл Эй Пипл». И проникла к нам по специальному заданию редакции. Моя служба безопасности нашла у нее диктофонные записи сеансов медитации, мои инструкции...
Настоятель Обители несколько замялся, но через секунду продолжил с прежним темпераментом:
- Я дал службе безопасности указание следить за всеми ее передвижениями. Выяснилось, что у нее есть квартира в Северном Голливуде, а нам она говорит, что приехала из Сан-Франциско. Мои люди поработали с менеджером ее дома и соседями и выяснили, что это за пташка.
- Так она не китаянка и не эмигрантка? – задал совершенно не по теме, по мнению Дакоты, вопрос глава секты.
- Да, нет, китаянка и эмигрантка, - поморщился управляющий подпольным борделем. – Сестра одного китайского студенческого лидера. Он в тюрьме у коммунистов парится.
- Бойкая у диссидента сестренка, - ухмыльнулся Хэмфри, отмечая раздраженную реакцию преподобного. Он знал, что китайское лобби на Капитолийском холме сумело протолкнуть через конгресс в начале 90-ых годов особый статус для выходцев из коммунистического Китая, вызвавших жгучую зависть у всех эмигрантских общин США. Стоило только этому выходцу лишь ногой ступить на американскую землю – он получал автоматически специальный статус беженца. Дакота, потративший немало времени и средств, а так же актерских способностей на собственную натурализацию (он попал в Штаты задолго до принятия особого статуса), испытывал сходные с остальными эмигрантами эмоции при упоминании о своих вновь прибывших в США земляках.
- Ну и что ты предлагаешь? – поинтересовался хитроумный мессия, придя между тем к определенному решению возникшей проблемы.
- Она ездит на таком дохлом автомобильчике, - не замедлил с ответом настоятель Обители, - что если мы ей несколько подрегулируем тормоза, то она на наших в Маунт-Олимпасе горных дорогах слетит невзначай в пропасть...
Дакота сделал паузу и внимательно посмотрел в глаза начальству – они были непроницаемы – после чего закончил неуверенным тоном:
- ... И нет проблемы.
«Мокрушником ты был в своем Тибете, если ты там вообще был», - подумал пророк, а вслух заявил:
- Не годится. Можем засветить Обитель. А если статья уже в редакции? Сделаем хорошую рекламу этой паскуде и очень плохую нашей Церкви.
- Что же делать? – тупо спросил Дакота.
- Ну, во-первых, «Эл Эй Пипл» далеко не самое влиятельное и популярное издание, даже здесь в Лос-Анджелесе, - стал объяснять ситуацию подчиненному хозяин кабинета. – Так себе, бесплатная газетенка, выживающая за счет размещенной на ее страницах рекламы. Во-вторых, издатель «Эл Эй Пипл», миссис Тимола, давняя наша прихожанка. Я поговорю с ней, и статья твоей послушницы из ругательной превратится в очень даже хвалебную. Ну, а ты, в свою очередь, поработай со своей заблудшей землячкой. Растолкуй ей, что ее родственникам, особенно ее братцу, ну совершенно ни к чему знать подробности ее специальной журналисткой деятельности. Или в Китае такие вещи в порядке вещей?
- Как бы не так! – расплылся в похабной улыбке узкоглазый настоятель Обители Хрустальной Свежести. – Прижучим сучку. Не сомневайтесь, босс!

(продолжение следует)

[историк]

(продолжение)

Оставшись один, Хэмфри продолжил свои размышления. Церковь Божественного Секса потихоньку набирала силы, вышла за пределы США, превратившись тем самым в международное предприятие. Особые надежды новоявленный мессия возлагал на новые государства, возникшие на месте пресловутой «империи зла». Он знал, что в бывшем Советском Союзе была очень строгая цензура и по закону маятника она превратилась в свою противоположность – полный бардак и беспредел в головах и нравах. Тем более власть предержащие там были заняты дележом доставшегося им наследства, откровенно наплевав на какие-то там духовные и нравственные ценности. Организация Троя Хэмфри вела активную «миссионерскую» деятельность, особенно в славянских государствах СНГ. Заветной мечтой бывшего педераста-проститутки было создание там сети специальных заведений, подобных Обители хрустальной свежести, для организации полномасштабной индустрии так называемого секс-туризма. Подобно Таиланду или Филиппинам. Трой не был расистом, но все же считал, что европеоидная раса самая красивая. Так что не все время старым козлам из Европы и Америки, именуемых секс-туристами, довольствоваться молоденькими азиатками и азиатами.
Был еще один аспект заинтересованности главы Церкви Божественного Секса в новых постсоветских странах. Ему требовались гораздо большие финансовые средства, чем он располагал на данный момент. И вообще, как поется в знаменитой песенке рэп-исполнителя Кулио «Бандитский рай»: «Деньги – это власть, а власть – это деньги». Люди Хэмфри несколько лет назад сумели дешево приобрести в одном из вновь образовавшихся постсоветских государств несколько так называемых «адских чемоданчиков КГБ». Иначе говоря – несколько малогабаритных ядерных взрывных устройств, предназначенных для специальных диверсионных целей. Купить-то купили, но вот как их пустить в ход в случае надобности, Хэмфри и его люди информации не имели. А без такого рода знаний перепродажа этих самых «чемоданчиков КГБ» становилась делом весьма проблематичным. Все потенциальные покупатели, прежде всего, интересовались – как пользоваться этими изделиями? Без объяснений и рекомендаций они теряли интерес к товару Троя или предлагали цену, совершенно не устраивавшую пророка Божественного Секса. Хэмфри передал указание своим людям в СНГ найти там специалиста по ядерным взрывным устройствам. Но это оказалось очень непростым делом. А самое главное – было утеряно время. То благословенное время первых нескольких лет демократического бардака, когда практически любой государственный секрет можно было купить за какую-нибудь сотню баксов.
Еще одно направление, по которому организация Троя Хэмфри пыталась сделать «легкие деньги» - Интернет. Они стали размещать в Интернете свои пропагандистские материалы, устроили «Виртуальный Клуб Церкви Божественного Секса» и тому подобные штучки. Адам Хадсон, уполномоченный Хэмфри по Интернету, пришел к необычным идеям, о чем вскоре поставил в известность своего босса. Хадсон предложил использовать так называемых хакеров – взломщиков компьютерных сетей. Нужно было вербовать этих самых хакеров в свои ряды. Но у компьютерных фанатов был свой бог – компьютер, и Хадсону никак не удавалось завербовать более-менее подходящую кандидатуру. Впрочем, удача пришла с той стороны, откуда никто и никогда не мог себе вообразить. Пахан одной из молодежных мексиканских банд – Франсиско Вальдес, ставший с недавних пор усердным прихожанином Церкви Божественного Секса, заявил, что один из его подопечных обладает солидными талантами в требуемой области. Конечно, в это трудно было поверить – мексиканский браток в роли аса Интернета, но Вальдес клялся, что докажет дееспособность своего выдвиженца. Доказательством должен был стать крупный теракт на каком-нибудь важном федеральном объекте, спровоцированный при помощи Интернета. Хитрый мексиканец хотел продать Хэмфри своего питомца как можно дороже и, как следствие, держал его имя в секрете, справедливо полагая, что сектанты могут переманить компьютерщика своими специфическими «религиозными» методами.
Всем этим планам помешала гибель Вальдеса. Имени бандитского вундеркинда пророк так и не узнал. За время, прошедшее после договоренности с мексиканским паханом, случилась одна крупная катастрофа – взрыв стартующей ракеты «Титан-4» на космодроме имени Кеннеди. Была ли это работа питомца Вальдеса или просто случайность – неизвестно. Хадсон чуть ли не носом землю рыл, пытаясь разыскать интересующую их личность среди оставшихся в живых членов разгромленной молодежной мексиканской банды. Но пока тщетно.
«Интересно, где он сам?» - недовольно подумал пророк о своем уполномоченном по Интернету. – Обещал скоро быть здесь!» В этот момент сотовый телефон во внутреннем кармане мессии залился прерывистой трелью. «Хорошая примета», - улыбнулся своим мыслям Хэмфри и вынул из кармана телефон.
- Вас слушают.
- Ваше Святейшество, это Хадсон. Важные новости. Кажется, я вышел на след птенчика Вальдеса.
- Наверное, у тебя был очень хороший секс вчерашней ночью? – без улыбки поинтересовался глава секты, напоминая подчиненному каноническую форму приветствия. «Все-таки много у нас непочтения!» - сердито подумал Трой, не обращая внимания на смысл слов уполномоченного.
- Босс, я его вычислил, - не понял Хадсон мягкого пасторского внушения. – В организации Вальдеса есть паренек под кличкой Калаш.
- Ну и что из этого? – в свою очередь не понял глава секты.
- Калаш – это жаргонное название русского автомата Калашникова, - начал объяснять ход своего следствия Хадсон. – Как вы думаете, кто мог получить у Вальдеса такую кличку?
- Ублюдок, застреливший трех полицейских, - холодно предположил новоявленный мессия.
- Это не телефонный разговор, босс, - застонал в телефонной трубке голос уполномоченного по Интернету. – У меня есть шанс через два часа представить вам нужного человека.
- Действуй, – коротко распорядился Хэмфри и нажал на кнопку отбоя. Только положив телефон в боковой карман, он понял, что имел в виду Хадсон. Кличку Калаш в мексиканской молодежной банде мог получить выходец из России. Такие случаи, когда молодые русские бандиты вливались в ряды мексиканских братков, в последнее время стали довольно часты. В самом деле, не к черномазым же им идти. А выходцы из России, как правило, довольно грамотные ребята. Американцы никак не могут привыкнуть к русским уголовным авторитетам, имеющим по два высших образования и совершенно не боящихся американских тюрем. Они называют их санаторием! И вообще, все эмигрантские общины США имеют свои традиционные профессии. Так, русских в Калифорнии называют нацией программистов и таксистов. Что же, если этот Калаш при помощи компьютера тырил для своей банды деньги, он вполне мог заслужить свою громкую кличку.

(продолжение следует)

[историк]

* * *

Адам Хадсон положил трубку сотового телефона в специальное крепление в салоне своего личного автомобиля. Конечно, можно было не утруждать себя и разговаривать с Хэмфри через интерком автомобильного сотового телефона. Тем более что автомобиль уполномоченного по Интернету на изрядной скорости мчался по Тихоокеанскому хайвэю. Но он был в автомобиле не один и не хотел, чтобы его попутчик слышал разговор с начальством. Спутник Хадсона – молодой рябоватый мексиканец, член бандитского формирования героически погибшего Вальдеса, сочувственно осведомился:
- Твой босс тебе не верит?
- Не имеет значения, - проворчал себе под нос уполномоченный по Интернету и добавил погромче: - Послушай, лобито, ты уверен, что Калаш тем вечером уехал вместе с Вальдесом?
- Абсолютно, - ответил мексиканец, сопровождая свои слова жестом, напоминающим жест русских уголовников: «Зуб отдам!»
- Вальдес погиб, а он остался цел и невредим? – гнул свою линию Хадсон. – Ты не находишь это странным?
- Повезло, - коротко заметил молодой бандит, немного подумав, покачал головой: - А завтра может не повезти.
- Тебе тоже повезло, - сказал уполномоченный, краем глаза наблюдая за реакцией своего спутника. Она не заставила себя ждать.
- Что ты имеешь в виду, гринго?! – набычился мексиканец. – Я стукачом никогда не был и не буду!
- Остынь. Ничего я не имел в виду, - примирительно сказал американец. – Поехали к твоему Калашу, у меня к нему дело.
- Какое? – угрюмо буркнул мексиканец.
- Наше с ним, - холодно улыбнулся уполномоченный. – И давай поторопимся, пока к нему копы раньше нас в гости не приехали.
- Я тебя тоже плохо знаю, - заявил молодой бандит. – И своего брата сдам? Вдруг ты не тот, за кого себя выдаешь?
- Ну, хорошо, - досадливо поморщился Хадсон. - Позвони к нему, я сам с ним поговорю.
- Хорошо, - согласился браток. – Только не смотри в сторону телефона.
Сектант покачал головой и с преувеличенным вниманием начал рассматривать стелящееся под колеса автомобиля полотно хайвэя. Глупый латинос не догадывался, что в памяти автомобильного сотового телефона остаются номера последних двадцати пяти набранных номеров.
Из громкоговорителя интеркома послышалось несколько длинных гудков, после чего трубку на том конце линии сняли.
- Ху ар ю? – донес интерком неуверенный женский голос. Эта была мама Света.
- Добрый день, - отозвался в салоне автомобиля тоже по-английски мексиканец. – Меня зовут Алехандро, я друг Фимы. Позовите его к телефону.
С того конца линии донеслось беспомощное кряхтение – мама Света была в неладах с английским. Кряхтение разрешилось следующей фразой на ломаном английском:
- Фима нот хоум, лонг тайм.
После чего бывшая одесситка повесила трубку.
- Интересно, как долго его нет дома? – осведомился Хадсон. – Может быть, с того момента, как он сел в машину Вальдеса?
- Да нет же, - отмахнулся браток. – Он вчера мне звонил, хотел денег занять, на мели сидит.
- Куда же он мог пойти без денег? – не унимался уполномоченный по Интернету.
Мексиканец свирепо задумался, и вдруг его осенило:
- Есть одно место. Он там может попытаться раздобыть денег.

* * *

Примерно в то же время в кабинет директора ФБР вошел специальный агент, возглавлявший группу по поиску компьютерного террориста, давшего команду на уничтожение ракетоносителя «Титан-4» с баснословно дорогим шпионским спутником на борту.
- Разрешите, сэр? – соблюл субординацию специальный агент, уже получивший «добро» на аудиенцию от секретаря директора ФБР. – Есть новости по компьютерному хакеру.
- Слушаю вас, Симпсон, - отозвался директор ФБР, перед мысленном взором которого возникла кислая физиономия главы ЦРУ. Утерли-таки нос хваленому агентству! Старая как мир склока между разведкой и контрразведкой, а как все-таки душу греет.
- С самого начала наше следствие столкнулось с большими техническими сложностями, - начал докладывать специальный агент. – Злоумышленник применил специальную техническую уловку, именуемую профессионалами – «двойной интерфейс», не позволяющую засечь с достаточной точностью компьютер пользователя Интернета. Кстати, это подтверждает версию о продуманности и тщательной подготовке теракта на космодроме, а также высокий профессионализм злоумышленника или злоумышленников. Но нам удалось засечь телефонными номер, через который хакер подключился к Интернету, и сейчас мы знаем этот номер и его региональный код.
- А стало быть, его домашний адрес, род занятий и тому подобное, - не мог удержаться от самодовольной улыбки шеф ФБР.
- Не совсем так, - виновато возразил его подчиненный.
- Неужели это голливудская знаменитость и в телефонной компании отказываются дать его адрес?
- Нет, домашний адрес предполагаемого злоумышленника нам известен, - не оценил начальственного юмора специальный агент Симпсон. – Лос-Анджелес, доходный дом по Голливуд-бульвару, буквально полумиле от Китайского кинотеатра.
- Ну, и, - стер со своего лица улыбку директор ФБР. – Вы хотите сказать, что эта квартира используется в качестве технической базы, а сам злоумышленник живет где-нибудь в другом месте?
- Похоже на то, - согласился докладчик и торопливо добавил: - Личность, проживающая в квартире, мало похожа на компьютерного хакера. Хотя там есть компьютер, и он подключен к Интернету.
- Надеюсь, вы уже установили наблюдение за этой квартирой?
- Да, сэр. Делается все возможное, что есть в арсенале Бюро.
- Надеюсь также, что вы контролируете ситуацию и не позволите осуществиться еще одному террористическому акту!

(продолжение следует)

[историк]

(продолжение)

ГЛАВА ПЯТАЯ


Василий и Евгений расположились в комнате хозяина чудной коммунальной квартиры и стали дожидаться его возвращения. Хозяйская комната по сравнению с остальной частью квартиры имела более-менее приличный вид. Относительно новая мебель, цветной телевизор с видеомагнитофоном, холодильник. Собутыльники устроились за журнальным столиком в низеньких креслах, включили телевизор и достали захваченную с собой бутылку водки. Музыкант, чувствовавший себя здесь как дома, вынул из холодильника кое-какую закуску, а из шкафа стопки, и началось неспешное застолье.
Музыкант ловко отправил водку по назначению. После чего, похрустев огурцом, насмешливо осведомился у явно пребывавшего под впечатлением увиденного в «срамной комнате» Василия:
- Ты че нос повесил? Или ожидал увидеть здесь вечер художественного чтения любовной лирики?
Отставной офицер молча опорожнил свою стопку и стал смотреть телевизор. На экране разворачивался эпизод из юношеского телесериала «Беверли-Хиллз, 90210». Одна из многочисленных героинь сериала выясняла отношения с второстепенной героиней, которая, как выяснилось, придерживалась принципов однополой любви. Правда, главная героиня таковые взгляды не разделяла, но второстепенная упорно пыталась объясниться ей в нежных чувствах.
- Ну вот, и здесь о том же, - усмехнулся Василий и увидел, что собутыльник уже тихонько кемарит, склонив набок крупную лысеющую голову. Бывший ракетчик хмыкнул и переключил телевизор на другую программу. Там показывали популярное ток-шоу «Я сама», и какой-то педерастического вида мужичонка объяснял окружающим, что он в душе сам феминист и всецело поддерживает даже не борьбу женщин за равноправие, а их стремление заменить мужчин. Патриархат, в котором мы все живем, слишком пропитан насилием, а цивилизация, основанная на женском начале, будет чудесной альтернативой этому жестокому миру. Василий даже зарычал от злости и решил переключить канал, но тут же передумал. Бог знает, что будут показывать там?! Он выключил телевизор и попытался поудобнее устроиться в кресле. Его стало клонить ко сну, и бывший ракетчик решил последовать примеру своего провожатого.


Собутыльников разбудил возвратившийся домой хозяин. Когда Василий открыл глаза, то увидел стоявшего посреди комнаты невысокого подтянутого крепыша спортивного типа, с любопытством разглядывавшего непрошенных гостей.
- Здорово, мужики, - весело заявил крепыш. – Что это вы, рюмочную здесь поначалу развели, а потом и ночлежку устроили?
- А, Серега! – сказал, зевая, проснувшийся музыкант. – Вот привел к тебе неофита. Можешь обращать его в свою веру.
- Угу, - кивнул крепыш, пододвинул к журнальному столику пуфик от трюмо и взялся за початую бутылку водки. – Сейчас за пузырьком проинтервьюируем твоего неофита.
- Может быть, лучше чайку? – предложил Василий, предпочитавший важные дела делать на трезвую голову.
- Чай не водка, много не выпьешь, - парировал хозяин и налил себе первому. – Так вы что, не будете?
- Ну почему? – прогудел Евгений. – Плесни и мне.
- Тогда и мне, пожалуйста, - решил не отставать от окружающих бывший офицер.
После первого совместного возлияния хозяин квартиры представился:
- Меня зовут Сергей Серов, я настоятель храма Церкви Божественного Секса в Тушине. – И повернувшись к приезжему: - Теперь давай рассказывай – кто ты такой и каким образом здесь оказался.
- Зовут меня Василий Метелкин, я офицер запаса ракетных войск стратегического назначения, - начал рассказывать гость. – О вашей Церкви мне рассказал Костик Иванов, режиссер мужского танцевального коллектива.
- Интересно, я знаю, этого Костика Иванова? – перебил рассказчика настоятель храма и вопросительно посмотрел на уличного музыканта.
- Не знаю, знаешь ли ты его, - сказал Евгений, оторвавшись от жестяной банки с остатками латвийских шпрот. – Но он знаком с Портновым.
- Вот как, - многозначительно кивнул Серов и начал разливать по новой. – Давай, дальше рассказывай.
- С Костиком Ивановым я познакомился в Ужуре – городе, где я жил до последнего времени, - продолжил бывший ракетчик. – Он со своим танцевальным коллективом приезжал к нам на гастроли. Ну и у него небольшие сложности случились с местными, и я его, можно сказать, спас. Когда его в темном углу учили правильной сексуальной ориентации.
Хозяин бросил настороженный взгляд на гостя и быстро спросил:
- А ты как к этому относишься?
- К сексуальной ориентации? – уточнил Василий и пожал плечами: - Ну, если так Богом дано человеку, то, что тут попишешь?
- Правильно мыслишь, - одобрил Серов. – Короче говоря, этот Костик рассказал тебе о нашей Церкви, и ты решил к ней присоединиться?
Настоятелю храма хотелось опрокинуть еще стопку сорокоградусной, и поэтому он решил ускорить события.
- Так точно, - сказал отставной военный. – Он еще говорил, что я обязательно должен побеседовать с Портновым. Хотя я не знаю, кто это такой.
Серов многозначительно посмотрел на Евгения. Тот равнодушно ответил:
- Костик мне позвонил откуда-то из Иркутска, просил привести Василия в какой-нибудь храм по моему выбору.
- Понятно, - покачал головой настоятель храма-коммуналки и взялся за свою стопку. – Ну что же, за твой приезд, Василий Метелкин.
После второй стопки Серов заметно повеселел и объявил своим гостям:
- Начнем обряд посвящения, пожалуй.
Евгений ухмыльнулся, а Василий пожал плечами.
- Начнем, - повторил хозяин квартиры и вышел из комнаты.
- Слушай, - обратился отставной военный к уличному музыканту. – Кто-нибудь мне объяснит – кто этот Портнов?

(продолжение следует)

[историк]

(продолжение)

- Епископ Московский, - тихо произнес лабух, бросив быстрый взгляд на закрывшиеся за хозяином двери комнаты. – Короче, пахан местный.
Василий улыбнулся такому объяснению и задал еще один вопрос:
- Женя, я вот не пойму, ты вроде в этой организации не состоишь, а знаешь всех – почему?
- Я с ними в переходе своем перезнакомился, - объяснил Евгений и тут же похвастался: - Они все мои поклонники.
«Плюс явочная точка и «почтовый ящик», - мысленно добавил отставной военный.
- Они меня играть на свои сабантуи приглашают. За плату, естественно, - продолжал свои пояснения музыкант. – А что в их Церковь не хожу – так если бы ты знал, сколько я этих праведников у себя в переходе пересмотрел.
Музыкант махнул рукой и закончил:
- И, вообще, мой бог – искусство!
«А храм – заплеванный подземный переход» - продолжил про себя неофит Церкви Божественного Секса.
Дверь в комнату, где проходило застолье, широко открылась, и вошли две девицы в сопровождении хозяина квартиры. Это были все те же поклонницы лесбийской любви, которых Василий видел в соседней комнате, только уже одетые. Теперь Василий смог их получше рассмотреть, в прошлый раз восприятию мешал «сам процесс». Это были блеклые худенькие женщины неопределенного возраста, которым можно было дать и двадцать пять, и тридцать пять. Встретишь таких на улице – оглядываться не будешь.
- Ну, конечно, - недовольно заявила одна из женщин, крашенная блондинка, – вылакали всю водку, а потом позвали нас.
Действительно, принесенная гостями бутылка была пуста.
- Решили, не позвать ли нам баб? – поддакнула подружке вторая женщина.
- Эту проблему мы сейчас решим, - успокоил дам настоятель храма. – Знакомьтесь с нашим новым братом, с Евгением вы уже знакомы, по-моему.
- Знакомы, - ухмыльнулся лабух и, качнувшись, поднялся со своего места. – Пойду, принесу из кухни стулья для девочек.
- Для себя принеси, - насмешливо ввернула блондинка и бесцеремонно уселась в освободившееся кресло. – Меня зовут Мила.
- Василий, - представился бывший офицер и тоже встал со своего места.
Вторая женщина не стала ждать специального приглашения и тут же оказалась в кресле отставного военного. После чего представилась:
- А меня зовут – Люда.
- То есть у нас обеих одинаковое имя – Людмила, - пояснила блондинка. – Для того чтобы нас различали, меня можно звать Милой, ее – Людой.
- Вот и ладненько, вот и хорошо – познакомились, - резюмировал хозяин квартиры. – Вернусь минут через двадцать.


Магазин, в который собрался настоятель храма Божественного Секса, находился неподалеку от его дома. Правда, совсем рядом в киоске-палатке была еще одна точка по продаже спиртного, но в ней торговали самопальной водкой, от которой на следующее утро страшно болела голова. А Сергей Серов не любил за свои кровные получать головную боль. Хотя большую часть жизни судьба его именно так и складывалась.
Будущий настоятель храма родился в Москве, там же учился в школе, отслужил в армии, пошел работать на Тушинский машиностроительный завод, заочно окончил техникум при заводе. Женился, получил комнату в коммуналке, вскоре у него родился сын. В общем, все как у людей. Жену он себе взял из приезжих, училась она только в том же техникуме, что и он, только на дневном отделении. Тушинский машиностроительный завод выпускал оборонную продукцию для авиакосмического комплекса, усиленно росшего предперестроечные годы, и бригадир слесарей-сборщиков Сергей Серов получал ежемесячно до пятисот рублей «чистыми». Жена, по его настоянию, сидела дома – воспитывала сына, стирала и готовила на всю семью. Будущий настоятель храма Божественного Секса хотел, чтобы его половина оставалась все той же чистой и наивной девочкой, с которой он познакомился десять лет назад и на которой женился по любви и с большим удовольствием. Ну, не любил он за свои кровные получать головную боль и терпеть не мог местных заводских девах, как правило, познававших радости интимной жизни чуть ли не с одиннадцати лет и примерно с того же возраста употреблявших спиртные напитки, куривших, матерившихся и т.п. Одно было плохо – проживать в коммуналке. Но Сергей верил, что это не надолго. Или завод квартирку подбросит, или они подкопят на кооператив. Лишь бы не слишком далеко от родного Тушинского завода.
Однако жизнь текла по своему извилистому руслу, зачастую кардинально не совпадая с планами бригадира слесарей-сборщиков. Пришло время злосчастной перестройки, с ее водочным голодом и тотальным разоружением, конверсией и просто распадом и оскудением когда-то всесильного и богатого советского военно-промышленного комплекса. Резко упали заработки на заводе, а на те деньги, которые еще выплачивали в кассе, все более и более сложно было что-то купить в стремительно пустевших московских магазинах. Вскоре после августовских событий девяносто первого года завод встал. Соседи Серова по коммуналке в корне изменили род занятий – стали мелкими бизнесменами – кто челночил, кто торговал на постоянно возникавших в Москве бесчисленных рынках. Сергей бросил завод и на паях с друзьями стал держать киоск-палатку в одном из спальных районов Москвы. Поначалу их бизнес бойко пошел в гору, и финансовое положение бывшего бригадира слесарей-сборщиков начало заметно улучшаться. Но тут начались проблемы. Их киоск сожгли. Кто именно, так и не удалось выяснить. Одно слово – нечестная конкуренция, или закон джунглей. В автомобильной катастрофе погиб один из компаньонов Серова, второй исчез в неизвестном направлении с остатками общего капитала. Идти обратно на завод не хотелось. Бывшие соседи по коммуналке, оказавшиеся гораздо удачливее в бизнесе, разъехались по новым квартирам. Сергею удалось откупить их комнаты и приватизировать коммуналку на доходы от своей коммерческой деятельности. Он решил через риэлтерскую контору обменять свою квартиру на более скромное по площади жилище, получить доплату, осмотреться и найти новый источник существования.
Впрочем, настоящая головная боль была впереди. На время, пока риэлтерская контора подыскивала подходящий вариант, прогоревший коммерсант пустил себе на квартиру постояльца. Вернее, постоялицу – уроженку солнечного Узбекистана, торговавшую на рынке овощами, но имевшую в кармане диплом экономического вуза. Гульнара, так звали узбечку, была тиха, симпатична и утверждала, что работа на рынке для нее временное занятие, а ей обещали место во вновь создаваемом совместном предприятии. Сергей был доволен жиличкой. Не пьет, мужиков не водит, с его женой живет душа в душу. То, что произошло в будущем храме Божественного Секса, он поначалу относил по адресу растленных средств массовой информации, развративших его благоверную супругу, увлекавшуюся во времена перестроечного угара непомерно частым просмотром телевизионных передач. Вернувшись как-то неожиданно для домочадцев домой, он застал свою супругу и постоялицу, занимавшихся, как это говорили в старых романах, «противоестественным развратом». В результате последовавшего затем грандиозного скандала его жена гордо ушла вместе со своей любовницей. Вскоре он узнал, что они сняли квартиру. Гульнара стала работать в совместном предприятии и даже устроила туда жену Серова. Правда, обыкновенным курьером, но на жалование в шестьсот долларов в месяц. Через некоторое время сбившаяся правильного сексуального пути супруга забрала к себе сына. Сергей попробовал было вернуть наследника, но его финансовое положение не шло ни в какое сравнение с бюджетом новой однополой семьи. Он понимал, что не в состоянии прокормить и одеть даже себя. С горя он впал в депрессию, плавно перешедшую в жесточайший запой, и был госпитализирован в психоневрологический диспансер.

(продолжение следует)

[историк]

(продолжение)

Когда он уже выздоравливал, в их палату зашел миссионер Церкви Божественного Секса и пригласил его на неофитское посвящение. Так бывший бригадир слесарей-сборщиков попал в сети религиозного предприятия Троя Хэмфри. Там ему быстро растолковали, что все произошедшее с ним на самом деле знак Божий, ибо помечен он внимание свыше. Шефу московского подразделения организации Троя Хэмфри Никите Портнову, называвшему себя Епископом Московским, приглянулся и сам Сергей Серов, и его приватизированная квартира. Постановил Епископ Московский учредить в его жилище новый храм. Наверное, в прошлой своей, советской жизни, Сергей назвал бы то, чем он стал заниматься, содержанием притона. Однако мир вокруг него круто изменился, как изменилось после психического потрясения и мировоззрение бывшего нормального советского бригадира и семьянина. Стал он настоятелем храма Божественного Секса.
Сфера деятельности новоиспеченного настоятеля была немудреной. Он должен был затягивать в тенета Божественного Секса поначалу своих знакомых, у которых водились кое-какие деньжата и котором приелись интимные отношения со своими супругами. А те, в свою очередь, своих знакомых.
Поначалу все шло по схеме троевских кружков Гармоничного Секса (естественно, с российской спецификой), когда вырвавшиеся из опостылевших супружеских объятий неверные жены и мужья предавались пороку, как в индивидуальном, так и в групповом вариантах. Финансовой основой, на которой содержались вновь возникавшие «храмы», была «десятина», или десятая часть вновь обращенных прихожан. Гораздо позже Серов начал привлекать для сотрудничества – виноват, в члены Церкви – хорошеньких девиц, печатавших в газетах объявления: «Ищу состоятельного мужчину для приятного общения и спонсорской поддержки». Девицы эти, как правило, быстро проникались идеологией необычного культа и охотно становились монахинями и жрицами Церкви Божественного Секса. Представляемые ими секс-услуги именовались Мистериями для Особо Посвященных. А если проще – для прихожан с особо тугими кошельками и повышенными требованиями к новой вере. Единственное, чего так и не смог принять до конца бывший бригадир, так это нежные чувства между представителями сильного пола, хотя усердно скрывал сей факт. Потому как мог лишиться сана. Именно по этой причине Серов не был знаком с Костиком Ивановым – весьма заметной фигурой среди братьев и сестер по Божественному Сексу, только с очень «голубым отливом».



Вернувшись из похода за водкой, настоятель храма еще на пороге своих владений услышал отзвуки бурной дискуссии. Вернее, голос блондинки Милы, весьма эмоционально излагавшей каноны Божественного Секса.
- Ну, что это значит, если ты зажат всяческими «измами», - горячо говорила женщина, не забывая, впрочем, строить глазки своей подружке. – Запомни – Секс имеет Божественную Суть во всех его природных проявлениях!
- Как же фетишизм? – не сдавался неофит Василий.
- Опять «изм»! – бурно реагировала Мила. – Ты Мопассана читал?! Его рассказ «Волосы»?
- Кажется, да, - неуверенно промолвил отставной офицер. – Это исповедь фетишиста. Или я ошибаюсь?
- Ошибаешься! – немедленно ответила Мила. – Там описана боль неразделенного физического контакта, давшая начало новому проявлению Божественного Секса – через духовную общность посредством зацепки материального характера.
- А мне больше нравиться рассказ Мопассана «Усы», - не к месту вставила Люда, в свою очередь, строя глазки Евгению, физиономия которого была украшена не только усами, но и бородой.
- Онанизм как высшая форма духовного секса, - с серьезным видом заявил уличный музыкант, пряча в бороде издевательскую ухмылку. – Сплошной неразделенный физический контакт, дающий начало Божественному Сексу через духовное общение без единой зацепки материального характера.
- Как же тогда быть с шаловливыми ручонками онанистов? – весело подхватил Василий неожиданный поворот дискуссии. – Выходит, это тоже деталь духовного мира?
- Для меня – да, - поспешил с ответом уличный лабух. – Этой деталью я музицирую, даю начало высшей форме духовности – искусству!
В этот момент хозяин квартиры вошел в комнату, где проходил сей теологический диспут, и с порога провозгласил:
- Не богохульствуйте, братие и сестры! Оставьте в покое духовное и займитесь лучше этой деталью физического мира.
С этими словами настоятель храма поставил на журнальный столик четыре бутылки водки, что было встречено приветственными возгласами присутствовавших. Лишь впавшая в полемический задор Мила презрительно пробормотала:
- Мужланы!
Спустя некоторое время с большой частью принесенной водки было покончено. Сергей вспомнил о главной задаче происходящего в его квартире и обратился к присутствующим:
- Утолив голод физический, приступим к духовным потребностям. Пора свершить обряд посвящения неофита.
- Я готов, - сказал отставной военный. Под винными парами убогий интерьер коммуналки-храма казался ему не таким уже удручающим, и даже неказистые дамы представлялись гораздо привлекательней в розовом алкогольном ореоле.
- Обряд посвящения проводят избранные самим неофитом прихожане храма, - продолжил между тем настоятель.
- В каком смысле? – не понял неофит.
- Ну, кому нравятся девочки, а кому и мальчики, - хихикнул Евгений, добавив на всякий случай: - Кстати, я вообще не прихожанин храма.
Василий оценивающе посмотрел на дам и решил:
- Хочу Милу, пусть она меня ведет по стезе духовного познания.

(продолжение следует)

[историк]

(продолжение)

- Повинуюсь святому долгу перед божественным Сексом, - легко согласилась блондинка и предложила, лукаво улыбаясь: - Обряд посвящения может быть выполнен двумя прихожанками. Мною и Людой, например.
- Групповичок, - опять хихикнул уличный музыкант, не смущаясь осуждающего взгляда настоятеля храма.
- Нет уж, - покачал головой неофит. – Лучше в индивидуальном порядке.
- Как хочешь, - вздохнула Мила, встала из-за пиршественного стола, взяла за руку бывшего ракетчика и потянула за собой. – Пойдем, брат мой возлюбленный.
Выходя из комнаты, Василий услышал, как уличный музыкант весело осведомился:
- Людочка, а ты не занимаешься миссионерской деятельностью?
И немедленно получил ответ:
- Нальешь сто граммов, тогда займусь.
Мила привела своего подопечного в комнату, где она занималась лесбийскими забавами со своей подружкой. Она усадила Василия на кровать, бывшей единственной деталью меблировки этого помещения, включила стоявший на полу касетник и под эротичную музыку, сопровождаемую гортанными охами и ахами, начала исполнять нечто смахивающее на стриптиз. Отставной военный сидел на смятых простынях, с удивлением чувствуя, что алкогольный туман притупил его брезгливость и ему, в общем-то, нравятся хореографические потуги блондинки, освобождавшейся под музыку от одежды. «Вот так и захрюкаешь вскоре, и на четвереньки встанешь», - мелькнула в затуманенном сознании последняя трезвая мысль, которая была тут же с позором изгнана. Гулять так, гулять!
Между тем Мила закончила свой сеанс стриптиза, и взору неофита предстала ее обвисшая грудь, именуемая знатоками-остроумцами – «уши спаниеля», довольно тощенькие и кривоватые ножки и иные малопрезентабельные женские прелести. Ситуацию несколько скрашивало отсутствие освещения в комнате. Его заменяли падающие из окна отсветы уличных фонарей. Пританцовывая на месте и тихонь ко мурлыкая себе под нос нечто напоминающее мелодию, лившуюся из динамиков кассетника, Мила принялась раздевать своего клиента. Делала она это весьма ловко и эротично. Видимо сказывалась большая практика. Василий решил закрыть глаза, расслабиться и получить удовольствие. Полностью освободив отставного военного от одежды, Мила начала медленно опускаться на колени, покрывая поцелуями грудь и живот партнера, одновременно скользя ладонями по его плечам и рукам. Это было приятно и очень возбуждало, тем более что глаза были закрыты. Продвигаясь вниз, блондинка добралась до гениталий посвящаемого. Но надеждам неофита на предстоящий минет не суждено было осуществиться. Просто Мила поработала губами и язычком несколько секунд, а затем двинулась вниз. Должно быть, целование коленей и даже ступней посвящаемого входило в канонический ритуал посвящения.
После того как бывший ракетчик на практике прочувствовал старинный эпистолярный оборот – «я припадаю устами к вашим стопам», его партнерша тихонько толкнула его в грудь, и он медленно повалился на спину в кровать с теми самыми скомканными и грязноватыми простынями. Но и тут его выручили закрытые глаза. Теперь Мила основательно принялась за минет. Однако прикайфовавший было неофит вдруг почувствовал, что, не прерывая своего занятия, изобретательная блондинка устраивается на нем сверху «валетом», чтобы ее гениталии находились напротив лица партнера. Василий тут же вспомнил картинку, увиденную им в этой комнате, и мигом вышел из расслабленного состояния. Надо было как-то достойно выходить из сложившегося неловкого положения. Василий с надрывом прошептал, подражая голосам из продолжавшей звучать магнитофонной записи:
- Я хочу тебя!
После этого он довольно неуклюже устроился на партнерше сверху. Мила беспрекословно подчинилась желаниям партнера, скользнув под него, и ловко обхватила его бедра ножками. Но и здесь неофит оказался не на высоте. После нескольких фрикций он вдруг почувствовал, что его член, до этого пребывавший в «очень приподнятом состоянии», катастрофически быстро теряет прежнюю упругость. «Плохих баб не бывает, существует только дефицит водки», - мелькнула в разгорячено сознании посвящаемого пошлая поговорка, тут же отозвавшаяся не менее пошлым продолжением: - «Нет, мужики, столько водки мне не выпить!»
- Черт, я, кажется, немного перепил, - промямлил уже вслух Василий.
Мила и без его пояснения поняла, что в «обряде посвящения» возник угрожающий момент, и поспешила прийти на помощь партнеру.
- Не упоминай имя Врага Рода Человеческого, - шепнула она, вновь забираясь на неофита сверху, - расслабься.
Блондинка резво и изобретательно стала выполнять функции активной стороны, а Василий лишь иногда помогал ей ленивыми движениями бедер. При этом Мила умудрялась еще и лихорадочно говорить:
- Ты еще не знаешь, что такое настоящий секс! В Индии есть храм, где практикуют Священный тантрический Секс! Этим занимаются специальные девушки-жрицы! Они только одними движениями вагины делают это!
«Что за бред она несет?» - недоумевал посвящаемый, понемногу втягиваясь во все возрастающий ритм любовных упражнений. Он взял партнершу за талию и активно заработал бедрами, стараясь как бы глубже проникнуть в ее сладкую бездну.
Впрочем, он ошибался в оценке лихорадочно-сбивчивых речей Милы. Она, в так сказать мирской жизни, занималась журналистикой, пописывая для многочисленных бульварных изданий, появившихся на обломках пуританской советской прессы. И хорошо усвоила главный закон «желтой журналистики» - обывателя по-настоящему интересуют только две вещи – секс и насилие. Насилие Мила недолюбливала, а вот опусы о различных тонкостях и особенностях интимной жизни человека из-под ее пера выходили в весьма изрядных количествах. Она и в религиозное предприятие Троя Хэмфри пришла в погоне за большим вдохновением и свежими впечатлениями. И успешно совмещала приятное с полезным.
Между тем ритм любовной игры становился все более быстрым и неистовым. Чувствуя приближающийся оргазм, Мила уже чуть ли не кричала:
- Господи, я приближаюсь к тебе! Я веду к тебе неофита! Он ничего не знает о Тебе! Но прими его, Господи!
В ситуации высшей точки напряжения перед сокрушительным окончанием мало кто может полностью себя контролировать. И все то, что зачастую прячется в тайниках сознания, неудержимо рвется наружу:
- Нет! Я знаю, знаю! – тоже чуть ли не кричал бывший ракетчик, попав под гипноз бессвязных речей партнерши. – Я знаю, каким будет Голос Бога!
- Господи, что он может знать о Тебе?! – взвизгнула в ответ Мила, проваливаясь в блаженство оргазма.
- Нет, нет! Я знаю, как устроить Армагеддон! – выпалил свою сокровенную тайну Василий, кончая вслед за партнершей. – Знаю, как уничтожить этот паскудный мир!

(продолжение следует)

[историк]

(продолжение)

ГЛАВА ШЕСТАЯ


- Кто же не хочет срубить денег по-легкому? – осторожно ответил Михаил Штерн на предложение Фимы и прикурил доставшуюся ему единственную сигарету. – Но ты мне не ответил – где остальные девять штук?
- Семен Семеныч сказал, что сигареты будут только вечером, - брезгливо скривился толстяк. – А я тебе предлагаю заработать на два блока сигарет. И не кланяться всяким зажравшимся старым мудакам с их вонючей контрабандой, а купить эти сигареты в обыкновенном супермаркете!
- Супермаркет – это хорошо, - согласился Штерн и добавил. – Но девять сигарет остались за тобой.
- Мойша, он и в Америке – Мойша! – начал было заводится одесский самородок, но Миша вновь пропустил мимо ушей оскорбление.
- Ну, ладно, что от меня требуется?
- Надо, чтобы ты меня на своей тачке отвез в пару мест, - мигом остыл Фима. – Подождал, пока я улажу кое-какие дела, и в результате получил полста баксов.
- Много времени это займет?
- Максимум часа три-четыре.
Миша сделал вид, что обдумывает предложение. На самом деле то, что ему требовалось от Фимы, он уже практически получил (пусть этот идиот думает, что он ездит с ним за десять сигарет!), но открывалась возможность получить гораздо больше.
- Фима, давай по-честному. Я хочу половину от того, что ты заработаешь, используя мою тачку.
- Нет, Миша, - ядовито улыбнулся член мексиканской молодежной банды. – Поделимся по-братски – я тебе дам семьдесят баксов.
«Клюнуло, - подумал Штерн, продолжая делать вид, что колеблется. – Но надо обставить все так, чтобы этот ублюдок ничего не заподозрил!»
- Хорошо, - наконец решился хозяин «Мазды». – Далеко ехать?
- Сначала на Альта-Виста-стрит, здесь рядом, - сообщил толстяк. – Потом подальше придется прошвырнуться – в Глендейл.
- В Глендейл? – присвистнул от удивления Штерн. – Тогда купишь мне двадцать литров бензина.
Действительно, Глендейл был отдаленным пригородом Лос-Анджелеса, расположенном на самом краю города. За ним начиналась самая настоящая южнокалифорнийская пустыня.
Фима тяжело вздохнул, вынул из кармана злосчастные фуд-стемпы. Зачем-то их пересчитал и пробурчал:
- Поехали на Сансет-бульвар, в русский магазин.
На Сансет-бульваре был расположен один из так называемых русских магазинов, где продавались товары, которых не было в американских супермаркетах – соленая сельдь и огурцы бочкового посола, московская колбаса и конфеты, прибалтийские рыбные и болгарские овощные консервы и еще многое другое. Даже внутренний интерьер этих магазинов

[историк]

(продолжение следует)

был абсолютно не похож на американские заведения розничной торговли со сведенным до минимума присутствием продавцов. Наоборот, здесь за прилавками стояли торговые работники, вручную нарезавшие двести граммов колбасы или подающие покупателю банку эстонских шпрот. Любому приезжему из СНГ, когда он попадал в этот магазинчик, казалось, что какая-то необъяснимая сила перенесла его в одно мгновение через океан на родину. И более того, что эта сила перенесла его и во времени. Потому как больше всего эти торговые предприятия напоминали овеществленные мечтания бывшего советского гражданина о товарном изобилии, не укрываемом под прилавком и в подсобных помещениях.
Фима Злочин знал, что в русском магазине на Сансет-бульваре можно было обменять фуд-стемпы по наиболее выгодному курсу – семьдесят центов за доллар талонами. А, кроме того, там продавали за те же фуд-стемпы контрабандную водку и сигареты. Владелец магазина экономил на приобретении специальной лицензии, дающей право торговать спиртными и табачными изделиями. Неистребимая совковая привычка хоть чем-нибудь торговать из-под прилавка успешно прижилась и в Оплоте Демократии и Свободы.
Фима поменял на наличные все свои фуд-стемпы. О Семен Семеныче он уже позабыл. Ему всегда хотелось всего сразу и сейчас. Видимо, во многом из-за этого этот одаренный парень, вполне могущий сделать в Америке блестящую карьеру, избрал скользкую дорожку уголовника и уже имел за своими плечами подвиги, гарантированно обеспечивавшие ему лет двадцать пять за решеткой.
Конечно, Фима мог купить в магазине на Сансет-бульваре и пачку контрабандных сигарет за те же фуд-стемпы. Подороже, чем у Парамзона, но все равно дешевле, чем он купил в магазинчике при заправке, куда они со Штерном заехали залить в бак «Мазды» обещанные двадцать литров бензина. Но одесский самородок с юношеским максимализмом решил сегодня не иметь больше дела с «грязными русскими спекулянтами», по его собственному выражению.
Вскоре старенькая «Мазда» стояла уже на Альта-Виста-стрит, неподалеку от пресловутого Сансет-бульвара, возле красивого розового пятиэтажного дома. Альта-Виста-стрит и стоявшие на нем дома всем своим видом показывали, что здесь живет народ побогаче, чем на том отрезке Голливуд-бульвара, где обитали Миша и Фима. Хотя и здесь были доходные дома со сдававшимися в ренту квартирами, но стоили они раза в полтора больше, чем в доме Штерна и Злочина.
- Минут через двадцать вернусь, – сообщил Фима, выходя из машины.
- Небось, к Боре Фрумкину идешь, - предположил Миша. – Мог бы взять и меня, я с ним знаком.
- Все-то ты знаешь, - сказал в боковое окно автомобиля Фима. – Не обижайся, хоумбой. Я по конфиденциальному делу. Он сам просил никого с собой не брать.
Все еще ухмыляясь, толстяк двинулся к входным дверям розового дома. Чего захотел – присутствовать при деловых переговорах с Борей! Обойдется Мойша, его дело маленькое – привез да отвез, а весь риск на нем, на Фиме.
Миша же смотрел вслед своему пассажиру и прикидывал, что ему надо от Бори Фрумкина.
Борис Фрумкин приехал в Лос-Анджелес тоже из Одессы. Судьба его была в чем-то схожа с бизнес-карьерой Михаила Штерна, хотя отличалась более благоприятным течением. Особенно поначалу. Боря был одним из соучредителей крупного кооператива, позднее переименованного в закрытое акционерное общество. Сия бизнес-структура занималась всем, чем угодно, от вывоза живого крупного рогатого скота из самостийной Украины в государства Ближнего востока до создания мебельной фабрики в пригороде Одессы,

(продолжение следует)