$_Gargona_$
01-29-2005, 11:19 AM
В наше время, думается, мало осталось тех, кто знал Матуса Рувимовича Бисновата. Да и в прошлые советские времена тоже. Ведь тогда любые данные о главных конструкторах систем вооружения считались совсекретными. А Матус Рувимович и принадлежал именно к этой категории.
Родился он в Москве в 1905 году, в семье мелкого предпринимателя, окончил авиационный институт и в 32 года возглавил опытное конструкторское бюро (ОКБ), занимавшееся созданием скоростных истребителей. До войны под руководством Бисновата были разработаны три типа таких истребителей: СК–1, СК–2 и СК–3. Они не предназначались для серийного производства, но на них были испытаны многие агрегаты машин, выпускавшихся во время войны.
В военное время Бисноват со своим ОКБ обеспечивал конструирование серийных истребителей и разработал один из первых в СССР реактивных истребителей.
Весной 1948 года он возглавил ОКБ–293, в задачи которого входили разработки крылатой противокорабельной ракеты и ракеты воздушного боя. Первый проект получил название «Комплекс «Шторм», ракета класса «воздух – воздух» имела индекс СНАРС–250.
Однако эти разработки ОКБ–293 фатальным образом пересеклись с проектами другой организации аналогичного профиля. Она именовалась СБ–1: аббревиатура от имени и фамилии ее директора Сергея Берия, сына всемогущего сатрапа Лаврентия Берия. Сергей только–только окончил Ленинградскую военную академию связи, и хоть было ему всего 23 года, но не рядовым же инженером вкалывать отпрыску столь влиятельной персоны!
Вот и создали Конструкторское бюро, которое практически просто дублировало задачи ОКБ – 293. Расчет был тонкий: не получится – не беда, Бисноват выполнит разработки. Однако не учли амбиций Сергея Берия, который решил, что его противокорабельная ракета «Комета» и снаряд воздушного боя «ШМ» должны непременно быть приняты на вооружение.
Но, начав работы по «Шторму» и СНАРС–250 практически одновременно с СБ–1, Бисноват почти на год опередил своего именитого конкурента, невзирая на то, что пароль «Берия» давал его сопернику безусловное преимущество во всех аспектах работы: зарплата сотрудников была намного выше, их численность – больше, все заказы смежники выполняли для Берия в первую очередь.
Тем не менее, ракета воздушного боя, которую разрабатывали в СБ–1, по всем параметрам уступала СНАРСу. К началу 1953 года у Берии готовы были только чертежи, а СНАРС уже проходил летные испытания. Таким образом, Берия, как говорится, «зашился». Другого главного конструктора на этом этапе просто прикрыли бы, но... прикрыть решили его соперника, ОКБ Бисновата; и в феврале 1953 года появилось соответствующее постановление, согласно которому, все сотрудники ОКБ–293, его разработки и оборудование передавались в СБ–1.
Матус Рувимович, понимая, что спорить с такой фигурой, как Серго Берия, равносильно самоубийству, тихо ушел на работу в конструкторский отдел одного из подмосковных заводов. А Сергей Берия с его разработками и сотрудниками ретиво принялся наверстывать упущенное.
Но, как говорится, «недолго музыка играла, недолго фраер танцевал»! После ареста Лаврентия Берия взяли и сына. СБ–1 прикрыли. И тогда вспомнили о Матусе Бисновате, извлекли его из подмосковного небытия и назначили Генеральным конструктором ОКБ «Молния» – основного разработчика авиационных управляемых ракет.
О том, насколько успешно справлялся Матус Рувимович с новыми программами, говорят его звания: лауреат Ленинской премии в 1966 г., Герой Соцтруда в 1975 г. А, как известно, в СССР евреям за «так» званий и наград не давали. Но прожил талантливый ракетчик недолго – в 1977 году он умер в Москве.
Родился он в Москве в 1905 году, в семье мелкого предпринимателя, окончил авиационный институт и в 32 года возглавил опытное конструкторское бюро (ОКБ), занимавшееся созданием скоростных истребителей. До войны под руководством Бисновата были разработаны три типа таких истребителей: СК–1, СК–2 и СК–3. Они не предназначались для серийного производства, но на них были испытаны многие агрегаты машин, выпускавшихся во время войны.
В военное время Бисноват со своим ОКБ обеспечивал конструирование серийных истребителей и разработал один из первых в СССР реактивных истребителей.
Весной 1948 года он возглавил ОКБ–293, в задачи которого входили разработки крылатой противокорабельной ракеты и ракеты воздушного боя. Первый проект получил название «Комплекс «Шторм», ракета класса «воздух – воздух» имела индекс СНАРС–250.
Однако эти разработки ОКБ–293 фатальным образом пересеклись с проектами другой организации аналогичного профиля. Она именовалась СБ–1: аббревиатура от имени и фамилии ее директора Сергея Берия, сына всемогущего сатрапа Лаврентия Берия. Сергей только–только окончил Ленинградскую военную академию связи, и хоть было ему всего 23 года, но не рядовым же инженером вкалывать отпрыску столь влиятельной персоны!
Вот и создали Конструкторское бюро, которое практически просто дублировало задачи ОКБ – 293. Расчет был тонкий: не получится – не беда, Бисноват выполнит разработки. Однако не учли амбиций Сергея Берия, который решил, что его противокорабельная ракета «Комета» и снаряд воздушного боя «ШМ» должны непременно быть приняты на вооружение.
Но, начав работы по «Шторму» и СНАРС–250 практически одновременно с СБ–1, Бисноват почти на год опередил своего именитого конкурента, невзирая на то, что пароль «Берия» давал его сопернику безусловное преимущество во всех аспектах работы: зарплата сотрудников была намного выше, их численность – больше, все заказы смежники выполняли для Берия в первую очередь.
Тем не менее, ракета воздушного боя, которую разрабатывали в СБ–1, по всем параметрам уступала СНАРСу. К началу 1953 года у Берии готовы были только чертежи, а СНАРС уже проходил летные испытания. Таким образом, Берия, как говорится, «зашился». Другого главного конструктора на этом этапе просто прикрыли бы, но... прикрыть решили его соперника, ОКБ Бисновата; и в феврале 1953 года появилось соответствующее постановление, согласно которому, все сотрудники ОКБ–293, его разработки и оборудование передавались в СБ–1.
Матус Рувимович, понимая, что спорить с такой фигурой, как Серго Берия, равносильно самоубийству, тихо ушел на работу в конструкторский отдел одного из подмосковных заводов. А Сергей Берия с его разработками и сотрудниками ретиво принялся наверстывать упущенное.
Но, как говорится, «недолго музыка играла, недолго фраер танцевал»! После ареста Лаврентия Берия взяли и сына. СБ–1 прикрыли. И тогда вспомнили о Матусе Бисновате, извлекли его из подмосковного небытия и назначили Генеральным конструктором ОКБ «Молния» – основного разработчика авиационных управляемых ракет.
О том, насколько успешно справлялся Матус Рувимович с новыми программами, говорят его звания: лауреат Ленинской премии в 1966 г., Герой Соцтруда в 1975 г. А, как известно, в СССР евреям за «так» званий и наград не давали. Но прожил талантливый ракетчик недолго – в 1977 году он умер в Москве.