Mr. Nikolson
09-28-2013, 01:31 PM
Юрий Болдырев - о «чемоданах Руцкого»
("Радио Свобода", США)
Анастасия Кириленко
28/09/2013
Радио Свобода продолжает знакомить вас с мнениями и воспоминаниями участников трагических событий осени 1993 года в России. Политик и государственный деятель Юрий Болдырев с марта 1992-го по март 1993 года возглавлял Контрольное управление администрации президента России. В 1993 году стал членом Совета Федерации от Петербурга, затем работал заместителем председателя Счетной палаты. Один из создателей партии «Яблоко», покинул ее в 1995 году. В последние годы занимается публицистикой и общественной деятельностью. Во время последней кампании по выборам президента России был доверенным лицом Геннадия Зюганова.
– Вы говорили о том, что Ельцин готовился к перевороту с 1992 года. Не могли бы вы это аргументировать?
– Первая попытка была в декабре 1992 года, когда Ельцин ездил на АЗЛК, пытался поднять народ против парламента, а по существу упразднить парламент, но эта попытка была пресечена. Вторая попытка – 20 февраля 1993 года, когда он издал указ об особом порядке управления государством, точнее, объявил об этом указе, а затем забрал его назад, как будто он его не издавал, потому что встретил жесткое сопротивление. Я в таких случаях всегда говорю, что преступника надо бить по рукам сразу и всерьез. Приведу такую аналогию. У нас меры самообороны необоснованно очень ограничены. Если на вас, хрупкую девушку, идет здоровый громила и бьет вас кулаками, вы не имеете права отстреливаться. Вы должны отвечать кулаками. Но ваши силы несопоставимы: если вы не пресечете громилу вовремя, то он вас этими кулаками в конце концов убьет. Так же и с Ельциным и с его группировкой: если бы по рукам дали сразу, еще в декабре 1992 года возбудили бы процедуру импичмента (она тогда называлась иначе), или это сделали бы в феврале за попытку государственного переворота, не было бы сентября и затем октября 1993-го. Вовремя по рукам не дали, потому что казалось: глава государства вроде бы образумился. А он не образумился. Он всего лишь отступил, выжидал удобного момента. Выждал удобный момент и совершил переворот 22 сентября 1993-го.
– Готов ли Ельцин был с самого начала работать с парламентом, в который, кстати, прошли его коллеги, друзья?
– Я могу говорить про период с марта 1992-го по март 1993 года, когда я был главой Контрольного управления при администрации президента. И я помню, как ситуация менялась. В марте 1992 года, с моей точки зрения, президент был еще достаточно созидательно-конструктивен. Я был назначен начальником Контрольного управления, от меня не требовалось никаких подлостей, гадостей – не было такого. От меня требовалось действовать по наведению порядка в стране. И где-то до лета 1992 года так или иначе все мои ключевые представления о санкциях в отношении должностных лиц принимались. Первый сбой был с губернатором Краснодарского края в 1991-1992 годах Василием Дьяконовым: «Он свой, демократ, губернатор №1». Ельцин его долго не снимал, снял только по третьему моему представлению, когда народное недовольство, на самом деле, откровенным воровством, дошло до предела. В представлении об увольнении все было детально обосновано.
По сегодняшним меркам эти преступления кажутся наивными: губернатор взял и передал семь лучших партийных зданий Фонду развития предпринимательства – обычной коммерческой структуре, возглавляемой братом его же жены. Механизмы воровства закладывались, и Контрольное управление пыталось их пресекать.
А уже жестким сбоем, когда Ельцин отказался осуществлять необходимые меры, была проверка по Москве в августе 1992 года, когда Ельцин под давлением Юрия Лужкова был вынужден издать письменное поручение о приостановлении проверки. А устно он говорил мне: «Это наш человек, мы на него опираемся». Поэтому его нельзя проверять!
Но тогда он все еще терпел. Не меня, а попытки действовать в интересах государства. Я имел, простите, наглость, внести ему еще три письменных представления с обоснованием необходимости продолжения проверки. Я подчеркиваю, что речь идет не о попытке бросить камни вслед уже отставленному Лужкову. Я просто описываю ситуацию: Ельцин отказывался даже от информации о том, что происходит в Москве.
Более радикальное событие – это проверка в Западной группе войск. Невиданное позорище, когда это был не уход победителей, оставляющих территорию Германии, потому что уже нет необходимости в присутствии, но это было бегство с разграблением. С чудовищным разграблением. Ельцин уже не стал принимать никаких санкций, мер – у него не было такого настроя не только по отношению к тем, кто разворовывал страну, но даже с точки зрения его риторики со мной как начальником Контрольного управления. Он уже не требовал действий по наведению порядка.
Наконец, довольно радикальное событие, которое нельзя забыть, из тех проверок, которые мы проводили, – это, конечно, история с Ассоциацией крестьянских фермерских хозяйств, которая использовалась в буквальном смысле понятия для «слива» бюджетных средств налево. Правительством выделялись деньги в больших объемах якобы на помощь фермерам через некую организацию, которая даже не была зарегистрирована. Мы провели проверку, и выяснилось, что эти деньги массово уходили в уставные капиталы различных банковских структур. Много раз мне приходилось выходить с представлениями к Ельцину о том, что это все противозаконно, что это огромный ущерб государству, что это дискредитирует власть и так далее. Ельцин поддакивал, даже давал какие-то поручения, но ни разу так и не добился пресечения этой практики. Это была неслучайная практика, она использовалась учредителями партии «Выбор России», которая была создана победителями в перевороте ради того, чтобы захватить большинство в Государственной думе в игре по своим правилам. Партия «Выбор России» была учреждена совместно членами гайдаровского правительства и «Ассоциацией крестьянских фермерских хозяйств» – то есть организацией, в которую они «сливали» бюджетные деньги и затем разворовывали. Это все было в документах Контрольного управления.
Вот это все я видел изнутри. А еще был масштабный процесс приватизации. Группировка так называемых реформаторов – Гайдар, Чубайс и вся команда – видимо, стремились это проводить без какого бы то ни было контроля вообще. Поэтому началась масштабная кампания в прессе весной-летом 1993 года по дискредитации парламента. Кампания чисто клеветническая. Очень похожая на ту кампанию, которая сейчас ведется, например, в отношении Академии наук. Общественное мнение готовили к тому, чтобы ликвидировать какие бы то ни было препятствия для установления режима личной власти с одной стороны, а с другой – для масштабного личного обогащения.
– Получается, что и Контрольное управление было политическим органом, потому вопрос о том, давать ход расследованию или нет, решал все-таки президент?
– Контрольное управление было не политическим органом, а органом внутреннего контроля. В отличие от Счетной палаты, которую мы создавали с Хачимом Кармоковым в 1994 году, которая должна была быть независимой и была таковой до 1999-2001 годов, до воцарения Степашина и Путина, Контрольное управление изначально являлось органом внутреннего контроля: что президент поручает, то мы и делаем. Мы выходим со своими инициативами, у нас есть свой план, президент что-то может запретить – имеет право. Это его инструмент. Это не орган публичного контроля, который должен предоставить информацию обществу.
– Почему, с вашей точки зрения, власти США поддержали президента Ельцина в октябре 1993 года?
– В канун 20-летия трагических событий очень важно подчеркнуть, что большое видится на расстоянии. Даже в момент переворота мы представляли себе масштаб злоупотреблений, масштаб коррупции, которую пытаются этим переворотом покрыть и прикрыть, но мы не представляли себе, что это еще и глобальное предательство, сдача интересов России США. Когда весь Запад дружно признал антиконституционный переворот, его правомочность, это говорит о том, что Ельцин и его команда заранее предупредили Запад. Западу что-то заранее «сдали». Что – мы тогда не знали. Но позже, когда я уже был членом Совета Федерации, я обратил внимание на то, что сразу после переворота Ельцин подписал целый ряд указов. Один из них – «Вопросы соглашений о разделе продукции». По существу – о сдаче наших природных ресурсов оптом. Позже этот процесс сдачи удалось предотвратить, но это уже другая история.
("Радио Свобода", США)
Анастасия Кириленко
28/09/2013
Радио Свобода продолжает знакомить вас с мнениями и воспоминаниями участников трагических событий осени 1993 года в России. Политик и государственный деятель Юрий Болдырев с марта 1992-го по март 1993 года возглавлял Контрольное управление администрации президента России. В 1993 году стал членом Совета Федерации от Петербурга, затем работал заместителем председателя Счетной палаты. Один из создателей партии «Яблоко», покинул ее в 1995 году. В последние годы занимается публицистикой и общественной деятельностью. Во время последней кампании по выборам президента России был доверенным лицом Геннадия Зюганова.
– Вы говорили о том, что Ельцин готовился к перевороту с 1992 года. Не могли бы вы это аргументировать?
– Первая попытка была в декабре 1992 года, когда Ельцин ездил на АЗЛК, пытался поднять народ против парламента, а по существу упразднить парламент, но эта попытка была пресечена. Вторая попытка – 20 февраля 1993 года, когда он издал указ об особом порядке управления государством, точнее, объявил об этом указе, а затем забрал его назад, как будто он его не издавал, потому что встретил жесткое сопротивление. Я в таких случаях всегда говорю, что преступника надо бить по рукам сразу и всерьез. Приведу такую аналогию. У нас меры самообороны необоснованно очень ограничены. Если на вас, хрупкую девушку, идет здоровый громила и бьет вас кулаками, вы не имеете права отстреливаться. Вы должны отвечать кулаками. Но ваши силы несопоставимы: если вы не пресечете громилу вовремя, то он вас этими кулаками в конце концов убьет. Так же и с Ельциным и с его группировкой: если бы по рукам дали сразу, еще в декабре 1992 года возбудили бы процедуру импичмента (она тогда называлась иначе), или это сделали бы в феврале за попытку государственного переворота, не было бы сентября и затем октября 1993-го. Вовремя по рукам не дали, потому что казалось: глава государства вроде бы образумился. А он не образумился. Он всего лишь отступил, выжидал удобного момента. Выждал удобный момент и совершил переворот 22 сентября 1993-го.
– Готов ли Ельцин был с самого начала работать с парламентом, в который, кстати, прошли его коллеги, друзья?
– Я могу говорить про период с марта 1992-го по март 1993 года, когда я был главой Контрольного управления при администрации президента. И я помню, как ситуация менялась. В марте 1992 года, с моей точки зрения, президент был еще достаточно созидательно-конструктивен. Я был назначен начальником Контрольного управления, от меня не требовалось никаких подлостей, гадостей – не было такого. От меня требовалось действовать по наведению порядка в стране. И где-то до лета 1992 года так или иначе все мои ключевые представления о санкциях в отношении должностных лиц принимались. Первый сбой был с губернатором Краснодарского края в 1991-1992 годах Василием Дьяконовым: «Он свой, демократ, губернатор №1». Ельцин его долго не снимал, снял только по третьему моему представлению, когда народное недовольство, на самом деле, откровенным воровством, дошло до предела. В представлении об увольнении все было детально обосновано.
По сегодняшним меркам эти преступления кажутся наивными: губернатор взял и передал семь лучших партийных зданий Фонду развития предпринимательства – обычной коммерческой структуре, возглавляемой братом его же жены. Механизмы воровства закладывались, и Контрольное управление пыталось их пресекать.
А уже жестким сбоем, когда Ельцин отказался осуществлять необходимые меры, была проверка по Москве в августе 1992 года, когда Ельцин под давлением Юрия Лужкова был вынужден издать письменное поручение о приостановлении проверки. А устно он говорил мне: «Это наш человек, мы на него опираемся». Поэтому его нельзя проверять!
Но тогда он все еще терпел. Не меня, а попытки действовать в интересах государства. Я имел, простите, наглость, внести ему еще три письменных представления с обоснованием необходимости продолжения проверки. Я подчеркиваю, что речь идет не о попытке бросить камни вслед уже отставленному Лужкову. Я просто описываю ситуацию: Ельцин отказывался даже от информации о том, что происходит в Москве.
Более радикальное событие – это проверка в Западной группе войск. Невиданное позорище, когда это был не уход победителей, оставляющих территорию Германии, потому что уже нет необходимости в присутствии, но это было бегство с разграблением. С чудовищным разграблением. Ельцин уже не стал принимать никаких санкций, мер – у него не было такого настроя не только по отношению к тем, кто разворовывал страну, но даже с точки зрения его риторики со мной как начальником Контрольного управления. Он уже не требовал действий по наведению порядка.
Наконец, довольно радикальное событие, которое нельзя забыть, из тех проверок, которые мы проводили, – это, конечно, история с Ассоциацией крестьянских фермерских хозяйств, которая использовалась в буквальном смысле понятия для «слива» бюджетных средств налево. Правительством выделялись деньги в больших объемах якобы на помощь фермерам через некую организацию, которая даже не была зарегистрирована. Мы провели проверку, и выяснилось, что эти деньги массово уходили в уставные капиталы различных банковских структур. Много раз мне приходилось выходить с представлениями к Ельцину о том, что это все противозаконно, что это огромный ущерб государству, что это дискредитирует власть и так далее. Ельцин поддакивал, даже давал какие-то поручения, но ни разу так и не добился пресечения этой практики. Это была неслучайная практика, она использовалась учредителями партии «Выбор России», которая была создана победителями в перевороте ради того, чтобы захватить большинство в Государственной думе в игре по своим правилам. Партия «Выбор России» была учреждена совместно членами гайдаровского правительства и «Ассоциацией крестьянских фермерских хозяйств» – то есть организацией, в которую они «сливали» бюджетные деньги и затем разворовывали. Это все было в документах Контрольного управления.
Вот это все я видел изнутри. А еще был масштабный процесс приватизации. Группировка так называемых реформаторов – Гайдар, Чубайс и вся команда – видимо, стремились это проводить без какого бы то ни было контроля вообще. Поэтому началась масштабная кампания в прессе весной-летом 1993 года по дискредитации парламента. Кампания чисто клеветническая. Очень похожая на ту кампанию, которая сейчас ведется, например, в отношении Академии наук. Общественное мнение готовили к тому, чтобы ликвидировать какие бы то ни было препятствия для установления режима личной власти с одной стороны, а с другой – для масштабного личного обогащения.
– Получается, что и Контрольное управление было политическим органом, потому вопрос о том, давать ход расследованию или нет, решал все-таки президент?
– Контрольное управление было не политическим органом, а органом внутреннего контроля. В отличие от Счетной палаты, которую мы создавали с Хачимом Кармоковым в 1994 году, которая должна была быть независимой и была таковой до 1999-2001 годов, до воцарения Степашина и Путина, Контрольное управление изначально являлось органом внутреннего контроля: что президент поручает, то мы и делаем. Мы выходим со своими инициативами, у нас есть свой план, президент что-то может запретить – имеет право. Это его инструмент. Это не орган публичного контроля, который должен предоставить информацию обществу.
– Почему, с вашей точки зрения, власти США поддержали президента Ельцина в октябре 1993 года?
– В канун 20-летия трагических событий очень важно подчеркнуть, что большое видится на расстоянии. Даже в момент переворота мы представляли себе масштаб злоупотреблений, масштаб коррупции, которую пытаются этим переворотом покрыть и прикрыть, но мы не представляли себе, что это еще и глобальное предательство, сдача интересов России США. Когда весь Запад дружно признал антиконституционный переворот, его правомочность, это говорит о том, что Ельцин и его команда заранее предупредили Запад. Западу что-то заранее «сдали». Что – мы тогда не знали. Но позже, когда я уже был членом Совета Федерации, я обратил внимание на то, что сразу после переворота Ельцин подписал целый ряд указов. Один из них – «Вопросы соглашений о разделе продукции». По существу – о сдаче наших природных ресурсов оптом. Позже этот процесс сдачи удалось предотвратить, но это уже другая история.