Самая крутая измена в вашей жизни...

[Буржуй]

Расскажите о самых виртуозных изменах, известных вам! Как это бывает в жизни? Как ходят по "лезвию бритвы"?

[Sarochka]

Расскажите о самых виртуозных изменах, известных вам! Как это бывает в жизни? Как ходят по "лезвию бритвы"?

в смысле самых виртуозных?

[peterburger]

Расскажите о самых виртуозных изменах, известных вам! Как это бывает в жизни? Как ходят по "лезвию бритвы"?

У меня адреналин был только от чужих жен. Своим подругам я тайно не изменял никогда.

[Лена ДАД]

в смысле самых виртуозных?

о как навернул
на чужом опыте решил отыграться?? ни фига не выйдет
копи свой :lol:

[Izolda]

Расскажите о самых виртуозных изменах, известных вам! Как это бывает в жизни? Как ходят по "лезвию бритвы"?


жирику срочно надо набраться знаний

[Свинка-бу]

Расскажите о самых виртуозных изменах, известных вам! Как это бывает в жизни? Как ходят по "лезвию бритвы"?

о.
у меня было.
адренлинище ОООО (разводит широко руками)
но то было в России, не в Aмерике.
там вообще другая жизнь, там чудеса, там леший бродит...

[Alter Ego]

о.
у меня было.
адренлинище ОООО (разводит широко руками)
но то было в России, не в Америке.
там вообще другая жизнь, там чудеса, там леший бродит...

Расскажи!

[Свинка-бу]

Расскажи!

ой.
не буду.
тут меня не поймут.

[Alter Ego]

ой.
не буду.
тут меня не поймут.

Поймут, поймут!

[Fursetka]

я не понимаю что такое самая крутая и виртуозная измена

мне как то один рассказывал, как он трахал подругу жены, пока жена в другой комнате спала. хотел наверна на меня впечатлние виртуоза произвести
еффект получился координально противоположным.

[nefertiti]

Как это бывает в жизни?

изменила своему другу с его другом. прям на глазах у того



Расскажите о самых виртуозных изменах, известных вам!

ДЕКАМЕРОН


вблизи Сан Бранкацио проживал хороший и
богатый человек, по имени Пуччьо ди Риньери, который впоследствии, совсем
предавшись благочестию, стал братом третьего разряда ордена св. Франциска и
был наречен братом Пуччьо. Следуя своему духовному влечению и не имея иной
семьи, кроме жены и прислужницы, потому и не имея надобности промышлять
чем-либо, он часто ходил в церковь. Слабоумный и неотесанный, он твердил
свой "отче наш", слушал проповеди, выстаивал обедни, никогда не пропускал
случая быть на духовном пении мирян, постился и бичевался, и под рукою
говорили, что он принадлежал к секте бичующихся.
Жена его, по имени Изабетта, еще молодая, двадцати восьми - тридцати
лет, свежая и красивая, пухленькая, как красное яблочко, по святости мужа, а
может быть, и по его старости, очень часто выдерживала более продолжительную
диету, чем того желала, и когда ей хотелось спать, а может быть, и
позабавиться с ним, он рассказывал ей про жизнь Христа, или проповеди брата
Настаджио, или о плаче Магдалины и другие подобные вещи. Вернулся в это
время из Парижа один монах, по имени Дон Феличе, принадлежавший к монастырю
св. Бранкацио, очень молодой, красивый собою, острого ума и глубоких знаний,
с которым тесно сблизился брат Пуччьо. И так как он очень хорошо разрешал
каждое его сомнение и, кроме того, уразумев его настроение, выказывал себя
перед ним святым человеком, то брат Пуччьо стал иногда водить его к себе и
приглашать то к обеду, то к ужину, смотря как приходилось; также и жена
брата Пуччьо из любви к мужу сдружилась с ним и охотно его чествовала.
Посещая, таким образом, дом брата Пуччво и видя жену его такой свежей и
кругленькой, монах догадался, в чем она наиболее ощущала недостаток, и
задумал, коли возможно, свалив работу с брата Пуччьо, взять ее на себя. Раз
и другой косясь на нее довольно плутовато, он-таки добился того, что зажег в
ее сердце то же вожделение, какое было у него. Заприметив это, монах при
первом удобном случае переговорил с ней о своем желании, но, хотя он и нашел
ее вполне готовой увенчать дело, способа к тому не находилось, потому что
она не решалась сойтись с монахом ни в каком месте на свете, кроме своего
дома, а дома это было невозможно, так как брат Пуччьо никогда не выезжал из
города, что сильно печалило монаха. Долгое время спустя он придумал способ
сойтись с своей дамой в ее же доме, не возбуждая подозрения, хотя бы брат
Пуччьо был также дома. И вот однажды, когда брат Пуччьо навестил его, он
заговорил с ним так: "Я уже не раз замечал, брат Пуччьо, что у тебя одно
желание - стать святым, к чему, мне кажется, ты идешь долгим путем, тогда
как есть другой, очень короткий, который папа и другие его набольшие прелаты
знают, которым и пользуются, но не хотят, чтобы он открыт был другим, потому
что духовный чин, живущий более всего подаянием, тотчас был бы разорен, так
как миряне не взыскали бы его ни подаянием, ни чем другим. Но так как ты мне
друг и много уважил меня, то, если бы я мог быть уверен, что ты никому того
пути не откроешь и последуешь по нем, я наставил бы тебя". Брат Пуччьо,
сгоравший желанием узнать это, прежде всего стал настоятельно просить, чтобы
он наставил его, а затем начал клясться, что никогда, разве он сам того
пожелает, никому того не скажет, утверждая, что, если он окажется в силах
последовать пути, он тотчас же вступит на него. "Так как ты мне обещаешь
его, - ответил монах, - то я тебя научу. Ты должен знать, да и святые отцы
учат, что кто хочет стать блаженным, должен совершить покаяние, о котором ты
услышишь; но пойми меня хорошенько. Я не хочу сказать, что после покаяния ты
бы перестал быть грешником, каков ты есть, но выйдет то, что все грехи,
совершенные тобой до времени покаяния, очистятся и будут тебе в силу его
отпущены, а те, которые ты натворишь потом, не будут вменены в осуждение
тебе, а сойдут святой водой, как теперь сходят подлежащие отпущению. Итак,
тебе следует главнейше с великим усердием исповедать свои прегрешения, как
начнется покаянный искус, затем тебе надлежит начать пост и величайшее
воздержание, которое должно продолжаться сорок дней, в которые не только от
другой женщины, но следует воздержаться от общения и с своей собственной
женой. Кроме того, необходимо иметь в своем доме какое-нибудь место, откуда
ты мог бы ночью видеть небо и в час повечерия пойти туда, и чтобы там был
стол очень широкий, прилаженный так, чтобы, стоя, ты мог прислониться к нему
поясницей и, держа ноги на земле, распростирать руки как бы распятый; если
бы ты пожелал поддержать их какими-либо гвоздями, то можешь это сделать.
Таким образом, глядя на небо, ты должен стоять, не двигаясь, до утрени. Будь
ты грамотный - тебе подобало бы прочесть в это время некоторые молитвы,
которые я дал бы тебе, но так как ты не таков, тебе следует триста раз
сказать "отче наш" и триста раз "богородицу" в честь св. троицы, и, глядя на
небо, постоянно держать на памяти господа, создателя неба и земли, и страсти
Христовы, стоя в таком же положении, в каком был он на кресте. Затем, когда
зазвонят к заутрени, ты можешь, если хочешь, пойти и так, не раздеваясь,
броситься на кровать и заснуть, а на следующее утро отправиться в церковь и
там простоять по крайней мере три обедни и перечитать пятьдесят раз "отче
наш" и столько же "богородицу"; после этого в простоте сердца отбыть
кое-какие твои дела, если есть таковые, а затем обедать, а потом пойти к
вечерне в церковь и там сказать некоторые молитвы, которые я напишу тебе и
без которых обойтись нельзя, а уже затем около повечерия снова начать
по-сказанному. Совершая это, как я когда-то сам совершал, надеюсь, что,
прежде чем наступит конец покаяния, ты ощутишь чудесное состояние вечного
блаженства, если с благочестием все исполнишь". Брат Пуччьо тогда ответил:
"Это не слишком трудно и не долгое дело и его можно очень хорошо исполнить,
почему я и хочу во имя божие начать с воскресенья".
Оставив его и придя домой, он по порядку, с разрешения монаха,
рассказал все своей жене. Та очень хорошо поняла, из неподвижного стояния до
утрени, что разумел монах, и так как все это ей показалось очень удобным,
она ответила, что как этим, так и всяким другим благим делом, которое он
предпринимает для спасения своей души, она довольна и что для того, чтобы
бог сделал его покаяние плодотворным, она готова поститься с ним, но
проделать все остальное отказывается. Согласившись на этом, брат Пуччьо,
когда настало воскресенье, начал свое покаяние, господин монах, уговорившись
с его женой, в час, когда никто не мог увидеть его, приходил к ней почти
каждый вечер ужинать, всегда принося с собою кое-чего, чтобы можно было
хорошо поесть и хорошо выпить, затем ложился с нею до утрени, когда,
поднявшись, уходил, а брат Пуччьо возвращался на кровать.
Место, которое брат Пуччьо выбрал для своего покаяния, находилось рядом
с комнатой, где спала жена, и ничем не отделялось от нее, как лишь тончайшею
стеною; вследствие того, когда монах уже слишком невоздержно забавлялся с
женою, а она с ним, брату Пуччьо показалось, что он чувствует какое-то
сотрясение пола, почему, проговорив уже сто раз "отче наш", он остановился
и, не двигаясь, окликнув жену, спросил ее, что она делает. Та, большая
шутница, оседлав, быть может, в это время коня св. Бенедикта либо св. Иоанна
Гвальберта, отвечала: "Друг мой, я верчусь, как только могу". Тогда брат
Пуччьо сказал: "Как же это ты вертишься? К чему это верчение?" Та, смеясь и
весело (удалая она была; может быть, был и повод к смеху), ответила:
"Неужели вы не знаете, что это значит? Я тысячу раз слыхала, как вы говорили
сами: кто без ужина ложится, тот всю ночку провертится". И поверил брат
Пуччьо, что пост - причина ее бессонницы, и потому она так вертится на
кровати; почему он простодушно сказал: "Жена, говорил я тебе - не постничай,
но так как ты все-таки захотела этого - не думай о том и постарайся
отдохнуть; ты так скачешь по постели, что трясешь все, что ни на есть в
доме!" Тогда жена ответила: "Не беспокойся о том, я хорошо знаю, что делаю,
делай ты свое дело хорошенько, а я уж постараюсь так хорошо, как могу". Брат
Пуччьо умолк и принялся за свой "отче наш", а жена с господином монахом с
этой ночи и впредь, велев изготовить постель в другой части дома, пребывали
в ней, пока шло покаяние брата Пуччьо, в величайшем веселии, и когда монах
уходил, жена возвращалась на свою кровать, а вскоре затем туда же
возвращался с покаяния брат Пуччьо.
Когда таким образом продолжалось и покаяние брата Пуччьо и удовольствие
жены его с монахом, она, шутя, не раз ему говорила: "Ты заставляешь брата
Пуччьо нести покаяние, которым мы обрели рай". И так как ей было хорошо,
она, долгое время, продержавшись на диете у мужа, настолько привыкла к
монашескому корму, что, хотя покаяние брата Пуччьо и кончилось, она нашла
возможность в другом месте угощаться с монахом и долгое время осмотрительно
пользовалась им в свое удовольствие. Таким образом (дабы последние слова
рассказа не разногласили с первыми) и вышло, что в то время как брат Пуччьо,
исполняя покаяние, думал попасть в рай, он отправил туда монаха, указавшего
ему короткую дорогу, и жену, жившую при нем в большом недостатке того, чем
монах, как человек милосердный, наделял ее в изобилии.

[nefertiti]

ДЕКАМЕРОН
жил в Римини купец, богатый поместьями и деньгами, и была у него
жена красавица, к которой он чрезмерно возревновал; и не было у него к тому
иного повода, кроме того, что как он ее очень любил и считал очень красивой
и знал, что она полагает все свое старание, чтобы ему нравиться, так думал,
что и всякий другой ее любит, всем она кажется красавицей и старается также
понравиться другим, как и ему: заключение, показывающее, что человек он был
дрянной и мало смысливший. Ревнуя таким образом, он так ее сторожил и держал
ее в таком утесневки, что, может быть, многие из осужденных к смертной казни
не содержатся тюремщиками с таким оберегом. Жена не только не могла пойти на
свадьбу, на праздник, или в церковь, или переступить через порог дома, но не
смела подойти и к окну, либо выглянуть из дому за чем бы то ни было;
вследствие чего ей жилось очень худо, и она тем нетерпеливее выносила эту
муку, чем менее чувствовала себя виновной. Поэтому, видя, что муж обижает ее
несправедливо, она решилась утешить себя, найти по возможности средство
устроить так, чтоб ее обижали не без причины. А так как ей нельзя было
подойти к окну и, таким образом, не было средства показать кому бы то ни
было, кто поглядел бы на нее, проходя по улице, что его любовь ей угодна,
она, зная, что в доме рядом с нею живет юноша, красивый и приятный,
задумала, если окажется какое-нибудь отверстие в стене, отделявшей ее дом от
того, смотреть в щелку, пока не увидит юношу и ей не удастся поговорить с
ним и отдать ему свою любовь, коли он того пожелает; а если представится
способ, то иногда и сходиться с ним и таким образом развлечься в своем
злополучном существовании, пока у мужа не выйдет гвоздь из головы. Ходя от
одного места к другому и осматривая стену, когда мужа не было дома, она
заметила невзначай, что в одном очень закрытом месте в стене открывалась
щель; смотря в нее, хотя и плохо различая, что было с другой стороны, она
увидела, однакож, комнату, куда выходила щель, и сказала себе: "Если б это
была комната Филиппа (то есть ее молодого соседа), мое дело было бы
наполовину сделано". Она велела своей горничной, сочувствовавшей ее горю,
осторожно разузнать, и действительно оказалось, что молодой человек спал там
совсем один. Вследствие этого она часто стала подходить к щели и, когда
слышала, что молодой человек дома, роняла камешки и прутья и добилась того,
что юноша подошел туда, чтобы поглядеть, что там такое. Она тихо позвала
его, он, узнав ее голос, ответил ей; пользуясь случаем, она в кратких
выражениях открыла ему свою душу. Крайне довольный этим, юноша устроил, что
с его стороны щель стала шире, так, однако, что никто того не в состоянии
был бы заметить; здесь они часто беседовали друг с другом и пожимали руки,
но далее, вследствие строгой охраны ревнивца, нельзя было идти.
Приблизился праздник рождества, и жена сказала мужу, что, с его
позволения, она желала бы пойти утром в день рождества в церковь, чтобы
исповедаться и приобщиться, как то делают другие христиане. На это ревнивец
спросил: "Какие такие грехи у тебя, что ты хочешь исповедоваться?" Жена
сказала: "Как так? Ты думаешь, что я святая, потому что держишь меля
взаперти? Ты хорошо знаешь, что и за мной есть грехи, как за всеми другими
живущими, но я не желаю исповедать их тебе, ибо ты не священник". В ревнивце
эти слова возбудили подозрение; решившись узнать, какие такие грехи она
совершила, он придумал средство, как ему это сделать, и ответил, что
согласен, но не желает, чтобы она пошла в иную церковь, как в их капеллу, и
пусть пойдет туда рано утром и исповедуется либо у их капеллана, либо у
какого-нибудь священника, которого тот ей назначит, но не у другого, и
тотчас же вернется домой. Жене показалось, что она наполовину угадала его,
но, не возражая более, ответила, что так и сделает.
Когда наступило утро рождества, жена поднялась с зарей, приоделась и
пошла в указанную мужем церковь. Ревнивец, с своей стороны, также поднялся,
пошел в ту же церковь и был там ранее ее; уговорившись с тамошним
священником, что он намерен сделать, он поспешно накинул на себя одну из
священнических ряс с большим, спускавшимся на лицо капюшоном, какие, мы
видим, носят священники, надвинул его несколько на лицо и сел в хоре. Придя
в церковь, жена потребовала священника; тот явился, но, услышав, что она
желает исповедоваться, сказал, что не может выслушать ее, а пошлет ей одного
из своих товарищей; удалившись, он послал ревнивца, на его же собственное
горе. Тот явился с торжественным видом, и хотя было еще не особенно светло,
а он очень низко спустил на глаза капюшон, он не сумел настолько скрыть
себя, чтоб жена его тотчас же не признала. Увидев это, она сказала себе:
"Хвала господу, что этот ревнивец стал священником; погоди только, я ему
задам, чего он ищет". Притворившись, что не узнала его, она тотчас
опустилась на колени у его ног.
Господин ревнивец взял в рот камешков, которые несколько мешали бы ему
говорить, дабы жена не узнала его по голосу ибо во всем остальном, казалось
ему, он так. Преобразился, что, по его мнению, она ни за что его не
признает. Приступив к исповеди, жена, сказав ему наперед, что она замужем,
открыла ему, между прочим, что она влюблена в священника, каждую ночь
приходящего к ней на ночлег. Когда ревнивец услышал это, ему показалось, что
его ножом ударили в сердце, и, не будь он одержим желанием проведать
дальнейшее, он бросил бы исповедь и ушел. Воздержавшись, он спросил жену:
"Как это? Разве ваш муж не спит с вами?" Жена отвечала; "Да, мессере" -
"Каким же образом, - спросил ревнивец, - может спать с вами и священник?" -
"Мессере, - сказала жена, - не знаю, какою хитростью священник это
устраивает, но нет в доме двери, как бы она ни была заперта, которая не
распахнулась бы, лишь только он до нее дотронется; он говорит мне, что,
когда подойдет к дверям моей комнаты, прежде чем отворить их, сказывает
некие слова, от которых мой муж тотчас же засыпает; когда он услышит, что он
спит, он отворяет дверь, входит и остается со мною, не было еще примера,
чтобы это не удавалось". Тогда ревнивец сказал: "Нехорошо это, мадонна, вам
надо совсем это бросить". На это жена ответила: "Мессере, не думаю, чтоб я
когда-либо могла это сделать, уж очень я его люблю". - "В таком случае, -
сказал ревнивец, - я не могу разрешить вас". - "Это меня печалит, - говорит
жена, - я пришла сюда не затем, чтоб лгать; если б я думала, что могу это
сделать, так бы вам и ответила". Тогда ревнивец сказал: "Поистине, мадонна,
мне жаль вас, ибо я вижу, что таким образом вы загубите вашу душу; но я ради
вас употреблю старания и буду читать особые молитвы господу, во имя ваше,
они, быть может, помогут вам; а иногда буду посылать к вам моего служку,
которому вы скажете, помогли они или нет; коли они помогут, мы пойдем и
далее". На это жена сказала "Мессере, того вы не делайте, чтобы посылать ко
мне в дом кого бы то ни было, ибо если б узнал о том мой муж, он так страшно
ревнив, что весь свет не выбил бы у него из головы, что тот приходит не за
чем иным, как по худому делу, и у меня во весь этот год не будет от него
покоя". Говорит ей ревнивец: "Не бойтесь этого, мадонна, я уж найду такой
способ, что вы никогда не услышите от него о том ни слова". Тогда жена
сказала: "Если вы беретесь это сделать, я не прочь"..

[anna salinas]

Многа букаффок в Декамероне... Не осилила.

[nefertiti]

Отбыв исповедь и получив отпущение, она поднялась и пошла отстоять
обедню. А ревнивец в своей недоле пошел, пыхтя, скинуть священническое
облачение и вернулся домой, исполнившись желания застать священника и жену
вместе и задать тому и другому. Вернувшись из церкви, жена отлично увидела
по лицу мужа, что она хорошо угостила его к празднику, а он, насколько мог,
старался скрыть то, что сделал и что, казалось ему, разузнал. Решившись на
следующую ночь простоять у входной двери с улицы, поджидая, когда явится
священник, он сказал жене: "Мне придется сегодня ужинать и провести ночь на
стороне, потому запри хорошенько двери с улицы, посреди лестницы и у комнаты
и ложись спать, когда захочешь". Жена отвечала: "В добрый час". Улучив
время, она подошла к отверстию и сделала условный знак: когда Филиппе
услышал его, тотчас же подошел к щели. Дама рассказала ему, что сделала
утром и что сказал ей муж после обеда, и затем прибавила: "Я уверена, что он
не выйдет из дома, а станет сторожить у двери, потому постарайся сегодня
ночью пройти сюда по крыше, чтобы нам быть вместе." Очень довольный этим
делом, юноша сказал: "Мадонна, предоставьте это мне".
Когда настала ночь, ревнивец втихомолку спрятался с оружием в комнате
нижнего этажа; жена велела запереть все двери, особенно ту, что посредине
лестницы, чтобы нельзя было войти ревнивцу; молодой человек, с своей
стороны, пробрался очень осторожно, и когда им показалось, что пора, они
легли в постель и предались взаимно удовольствию и утехе; когда же настал
день, молодой человек вернулся домой. А печальный ревнивец, оставшись без
ужина и умирая от холода, почти всю ночь простоял с оружием у входа,
поджидая, не придет ли священник; с приближением дня, не будучи в состоянии
бодрствовать долее, он лег спать в нижней комнате. Встав затем около
третьего часа, когда входная дверь дома была уже открыта, он, притворившись,
что пришел откуда-то, вошел в свой дом и поел. Вскоре затем послав мальчика,
будто это служка священника, исповедовавшего ее, он велел спросить жену,
приходил ли к ней тот, о котором она знает. Жена, отлично узнавшая посланца,
отвечала, что в эту ночь он не приходил и что, если он так будет поступать,
она, быть может, выкинет его из ума, хотя она и не желает, чтоб он у нее из
ума вышел.
Что рассказывать мне вам далее? Много ночей простоял ревнивец у входа,
желая захватить священника, а жена постоянно веселилась с любовником.
Наконец, не будучи в состоянии терпеть долее, ревнивец с гневным видом
допросил жену, что она говорила священнику в то утро, когда исповедовалась.
Жена ответила, что не желает сказать ему того, ибо это нехорошо и
неприлично. На это ревнивец сказал: "Преступная женщина, назло тебе я знаю,
что ты ему говорила; мне нужно узнать досконально, кто тот священник, в
которого ты так влюблена и который благодаря своим заклинаниям спит с тобою
всякую ночь, иначе я открою тебе жилы". Жена сказала, что то неправда, будто
она влюблена в какого-то священника. "Как! - говорит ревнивец. - Разве ты не
говорила того-то и того-то исповедовавшему тебя священнику?" Жена ответила:
"Он не только передал тебе это, но и так подробно, будто ты сам там был. Да,
я сказала ему о том". - "Итак, - говорит ревнивец, - открой мне, что это за
священник, да поскорее". Жена улыбнулась и сказала: "Я очень довольна, когда
умного человека жена простушка ведет, как ведут за рога барана на бойню;
хотя ты и не умен, да и не был им с той поры, как дозволил внедриться в твое
сердце, сам не зная почему, злому духу ревности; насколько ты глупее и
грубее, настолько менее мне от того славы. Неужели думаешь ты, муженек мой,
что я настолько же слепа телесными очами, как ты духовными? Вовсе нет;
взглянув, я узнала, кто такой священник, который исповедовал меня, и знаю,
что это был ты; но я решила доставить тебе то, чего ты искал, и доставила.
Но если бы ты был так умен, как тебе кажется, не попытался бы таким образом
разузнавать тайны своей доброй жены и, не увлекаясь пустым подозрением,
догадался бы, что то, в чем она тебе призналась, была правда, и не было в
том никакого для нее греха. Я сказала тебе, что люблю священника; а разве
ты, которого я совершенно напрасно люблю, не стал тогда священником? Я
сказала тебе, что ни одной двери моего дома нельзя перед ним запереть, когда
он хочет спать со мною; а какая дверь в доме была когда-либо заперта для
тебя, когда ты желал прийти туда, где находилась я? Я сказала тебе, что
священник спит со мною каждую ночь; а когда то было, чтобы ты не спал со
мной? Сколько раз ты посылал ко мне своего служку, столько же, как тебе
известно, ты не был у меня, и я велела ответить, что священника у меня не
было. Какой неразумный, кроме тебя, давшего ослепить себя своей ревностью,
не понял бы всего этого? Да еще дома ты ночью сторожил у входа и думаешь,
что уверил меня, будто ходил ужинать и ночевал в другом месте. Опомнись,
наконец, и стань опять человеком, каким бывал, не будь посмешищем для тех,
кто, подобно мне, знает твои ухватки, и перестань сторожить меня так строго,
как ты это делаешь ибо, клянусь богом, если б у меня явилась желание
наставить тебе рога и у тебя было сто глаз, а не два, я взялась бы доставить
себе развлечение таким способом, что ты бы и не догадался".
Бедный ревнивец, которому казалось, что он очень тонко разузнал тайну
жены, услышав это, увидел, что его провели, ничего не ответив, он счел свою
жену за добрую и разумную и отделался от ревности, когда в ней была нужда,
как возымел ее, когда в ней не было необходимости. Поэтому мудрая жена,
получив почти полную волю делать, что ей угодно, вызывала своего любовника
не по крыше, как то делают кошки, а через дверь и, поступая с надлежащей
осторожностью, много раз утешалась и веселилась с ним впоследствии...

[Sarochka]

о.
у меня было.
адренлинище ОООО (разводит широко руками)
но то было в России, не в Америке.
там вообще другая жизнь, там чудеса, там леший бродит...

там хоть секса больше было

[edik]

о.
у меня было.
адренлинище ОООО (разводит широко руками)
но то было в России, не в Америке.
там вообще другая жизнь, там чудеса, там леший бродит...

там Свинка на дубу сидит...