PDA

View Full Version : Учение греческих киников (циников). Суждения Антисфена и других.



Adi
04-05-2008, 09:03 PM
Вот уж что напоминает взгляд на жизнь хинду аскетов-бхайравайтов - воззрения греческих киников (циников). Даже тотем и у одних и у других один - собака.

Принципы киников:
1. Самодостаточность от материальных потребностей (аскетизм). Богатство приводит к зависимости, а зависимость есть форма рабства, недостойная свободного человека.
2. Независимость от общества (презрение к нормам морали, то есть цинизм) и государства (космополитизм — гражданами мира называли себя киники). Киники разделяли законы на естественные и общественные, считая последние незначительными.

Важным в учении киников было то, что человек сам, а не общество (государство) или боги, ответственен за свои поступки, в которых человек руководствуется своим, и только своим, разумом. Иначе говоря, они призывали человека жить не по законам окружающего общества, а в соответствии с его собственными моральными критериями.

Изречения Антисфена:

"Сходиться нужно с теми женщинами, которые сами за это будут благодарны".

На вопрос, какую женщину лучше брать в жены, он ответил: "Красивая будет общим достоянием, некрасивая – твоим наказанием".

Узнав однажды, что Платон дурно откликается о нем, он сказал: "Это удел царей: делать хорошее и слышать дурное".

Увидев прелюбодея, спасавшегося от погони, он сказал ему: "Несчастный! От какой опасности мог бы ты избавиться за какую-нибудь монету!"

На вопрос, что блаженнее всего для человека, он сказал: "Умереть счастливым".

Когда его однажды хвалили люди, он сказал: "Боюсь, не сделал ли я чего дурного, что меня хвалит вся толпа?"

На вопрос, какая наука самая необходимая, он сказал: "Наука забывать ненужное".

Он советовал афинянам принять постановление: "Считать ослов конями" Когда это сочли нелепостью, он заметил: "А ведь вы простым голосованием делаете из невежественных людей – правителей".

Если он встречал женщину в пышном наряде, то отправлялся к ней домой и требовал, чтобы ее муж показал ему свои доспехи и коня: если они у него есть, он может позволить ей наряжаться, всегда имея против нее оружие, если нет, он должен снять с нее дорогой наряд.

Своими соратниками надо делать людей мужественных и справедливых. Лучше сражаться среди немногих хороших людей против множества дурных, чем среди множества дурных против немногих хороших.

Не пренебрегай врагами: они первыми замечают твои погрешности.

Сам же он себя называл Истинный Пес. Он первый, как сообщает Диокл, начал складывать вдвое свой плащ, пользоваться плащом без хитона, отпускать бороду и носить посох и суму.

Adi
04-05-2008, 09:04 PM
Высказывания Диогена

Однажды он рассуждал о важных предметах, но никто его не слушал; тогда он принялся верещать по-птичьему; собрались удивленные люди, и он пристыдил их за то, что ради пустяков они сбегаются, а ради важных вещей не пошевелятся.

Диоген понял, как надо жить в его положении, когда поглядел на пробегавшую мышь, которая не нуждалась в подстилке, не пугалась темноты и не искала никаких мнимых наслаждений.

Он удивлялся, что грамматики изучают бедствия Одиссея и не ведают своих собственных; музыканты ладят струны на лире и не могут сладить с собственным нравом; математики следят за солнцем и луной, а не видят того, что у них под ногами; риторы учат правильно говорить и не учат правильно поступать; наконец, скряги ругают деньги, а сами любят их больше всего. Он осуждал тех, кто восхваляет честных бессребреников, а сам втихомолку завидует богачам. Его сердило, что люди при жертвоприношении молят богов о здоровье, а на пиру после жертвоприношения объедаются во вред здоровью.

Менипп в книге "Продажа Диогена" рассказывает, что когда Диоген попал в плен и был выведен на продажу, то на вопрос, что он умеет делать, философ ответил: "Властвовать людьми". – и попросил глашатая: "Объяви, не хочет ли кто купить себе хозяина?"

Когда кто-то привел его в роскошное жилище и не позволил плевать, он, откашлявшись, сплюнул в лицо спутнику, заявив, что не нашел места хуже.

Человеку, сказавшему: "На Олимпийских играх я победил многих мужей", он ответил: "Нет, многих рабов; а мужей побеждать – это мое дело".

Большинство людей, говорил он, отстоит от сумасшествия на один только палец: если человек будет вытягивать средний палец, его сочтут сумасшедшим, а если указательный, то не сочтут. Драгоценные вещи, по его словам, ничего не стоят, и наоборот: например, за статую платят по три тысячи, а за меру ячменя – два медных обола.

Кто-то хотел заниматься у него философией; Диоген дал ему рыбу и велел в таком виде ходить за ним; но тот застыдился, бросил рыбу и ушел. Спустя некоторое время Диоген вновь повстречал его и со смехом сказал: "Нашу с тобой дружбу разрушила рыба!"

Увидев однажды, как мальчик пил воду из горсти, он выбросил из сумы свою чашку, промолвив: "Мальчик превзошел меня простотой жизни". Он выбросил и миску, когда увидел мальчика, который, разбив свою плошку, ел чечевичную похлебку из куска выеденного хлеба.

Рассуждал он следующим образом. Все находится во власти богов; мудрецы – друзья богов; но у друзей все общее; следовательно, все на свете принадлежит мудрецам.

Увидев однажды женщину, непристойным образом распростершуюся перед статуями богов, и желая избавить ее от суеверия, он (по словам Зоила из Перги) подошел и сказал: "А ты не боишься, женщина, что, быть может, бог находится позади тебя, ибо все полно его присутствием, и ты ведешь себя непристойно по отношению к нему?" В храм Асклепия он подарил кулачного бойца, чтобы он подбегал и колотил тех, кто падает ниц перед богом.

Говорил он также, что судьбе он противопоставляет мужество, закону – природу, страстям – разум. Когда он грелся на солнце в Крании, Александр, остановившись над ним, сказал: "Проси у меня, чего хочешь": Диоген отвечал: "Не заслоняй мне солнца"

Когда один развратный евнух написал у себя на дверях: "Да не внидет сюда ничто дурное", Диоген спросил: "А как же войти в дом самому хозяину?" Умастив себе ноги благовониями, он объяснял, что от головы благоухание поднимается в воздух, а от ног – к ноздрям.

Выходя из бани, на вопрос, много ли людей моется, он ответил: "Мало", а на вопрос, полна ли баня народу: "Полна".

Человеку, спросившему, в какое время следует, завтракать, он ответил: "Если ты богат, то когда захочешь, если беден, то когда можешь".

Видя, что в Мегарах овцы ходят в кожаных попонах, а дети бегают голыми, он сказал: "Лучше быть у мегарца бараном, чем сыном".

Торговец снадобьями Лисий спросил его, верит ли он в богов. "Как же не верить, – сказал Диоген, когда тебя я иначе и назвать не могу как богом обиженным?"

Тем, кто боялся недобрых снов, он говорил, что они не заботятся о том, что делают днем, а беспокоятся о том, что приходит им в голову ночью.

Когда Пердикка грозился казнить Диогена, если он не явится к нему, Диоген ответил: "Невелика важность: то же самое могли бы сделать ядовитые жук или паук" и "Хуже было бы, если бы он объявил, что ему и без меня хорошо живется".

Мастурбируя на глазах у всех, он приговаривал: "Вот кабы и голод можно было унять, потирая живот!"

На одном обеде застольники швырнули ему кости, как псу; он отошел и помочился на них, как пес.

Невежественного богача он называл златорунным бараном. Увидев дом одного распутника с надписью: "Продается", он сказал: "Я так и знал, что после стольких попоек ему нетрудно изрыгнуть своего владельца".

Он просил подаяния у статуи; на вопрос, зачем он это делает, он сказал: "Чтобы приучить себя к отказам". Прося у кого-то подаяния (как он делал вначале по своей бедности), он сказал: "Если ты подаешь другим, то подай и мне; если нет, то начни с меня".

На вопрос, почему атлеты такие тупицы, он ответил: "Потому что мясо в них свиное и бычье".

Гегесий просил почитать что-нибудь из его сочинений. "Дурак ты, Гегесий, – сказал Диоген, – нарисованным фигам ты предпочитаешь настоящие, а живого урока не замечаешь и требуешь писаных правил".

На вопрос, есть ли у него раб или рабыня, он ответил: "Нет". – "Кто же тебя похоронит, если ты умрешь?" – спросил собеседник. "Тот, кому понадобится мое жилище".

На вопрос, в каком возрасте следует жениться, Диоген ответил: "Молодым еще рано, старым уже поздно".

На вопрос, можно ли мудрецам есть пироги, он ответил: "Можно все то же, что и остальным людям". На вопрос, почему люди подают милостыню нищим и не подают философам, он сказал: "Потому что они знают: хромыми и слепыми они, быть может, и станут, а вот мудрецами никогда".

Кто-то попрекал его порчей монеты. "То было время, сказал Диоген, – когда я был таким, каков ты сейчас; зато таким, каков я сейчас, тебе никогда не стать". Кто-то другой попрекал его тем же самым. Диоген ответил: "Когда-то я и в постель мочился, а теперь вот не мочусь".

Однажды он подошел к ритору Анаксимену, который отличался тучностью, и сказал: "Удели нам, нищим, часть своего брюха, этим ты и себя облегчишь, и нам поможешь". В другой раз среди его рассуждений он стал показывать его слушателям соленую рыбу и этим отвлек их внимание; ритор возмутился, а Диоген сказал: "Грошовая соленая рыбка опрокинула блистательные рассуждения Анаксимена".

Однажды он просил подаяния у человека со скверным характером. "Дам, если ты меня убедишь", – говорил тот. "Если бы я мог тебя убедить, – сказал Диоген, – я убедил бы тебя удавиться".

Увидев борца-неудачника, который занялся врачеванием, он спросил его: "Почему это? Или ты хочешь этим погубить тех, кто когда-то одолевал тебя?" Увидев сына блудливой женщины, швырявшего камни в толпу, он сказал: "Берегись попасть в отца!"

На вопрос, что дала ему философия, он ответил: "По крайней мере готовность ко всякому повороту судьбы". На вопрос, откуда он, Диоген сказал: "Я – гражданин мира". Кто-то приносил жертвы, моля у богов сына. "А чтобы сын был хорошим человеком, ради этого вы жертв не приносите?" спросил Диоген.

Тому, кто стыдил его за то, что он бывает в нечистых местах, он сказал: "Солнце тоже заглядывает в навозные ямы, но от этого не оскверняется".

Кто-то ему сказал: "Не знаешь, а философствуешь!" Он ответил: "Если бы я лишь притворялся мудрецом, то и это было бы философией!"

Увидев однажды женственного юношу, он спросил: "И тебе не стыдно вести себя хуже, чем это задумано природой? Ведь она тебя сделала мужчиной, а ты заставляешь себя быть женщиной".

Сыну, презиравшему отца, он сказал: "И тебе не стыдно смотреть свысока на того, кто дал тебе стать так высоко?"

Когда его попрекали, что он напивается в ресторане, он сказал: "Я также и стригусь в парикмахерской".

Единственным истинным государством он считал весь мир .

Нет ничего дурного в том, чтобы украсть что-нибудь из храма или отведать мяса любого животного: даже питаться человеческим мясом не будет преступно, как явствует из обычаев других народов. В самом деле, ведь все существует во всем и чрез все: в хлебе содержится мясо, в овощах хлеб, и вообще все тела как бы парообразно проникают друг в друга мельчайшими частицами через незримые поры.

Он говорил, что жены должны быть общими, и отрицал законный брак: кто какую склонит, тот с тою и сожительствует; поэтому же и сыновья должны быть общими.

Знатное происхождение, славу и прочее подобное он высмеивал, обзывая все это прикрасами порока.

Ему сказали: "Многие смеются над тобою". Он ответил: "А над ними, быть может, смеются ослы; но как им нет дела до ослов, так и мне – до них".