PDA

View Full Version : Звездная саранча



остап
06-12-2007, 02:24 AM
Сибирь славится холодами, такова особенность континентального климата. Трескучие морозы зимой и зной летом.
Но зима 1940 года была крепка даже для сибиряков. В декабре термометр, висевший за окошком фельдшера, единственный термометр на всю Малую Рань (Большая Рань находилась в семидесяти верстах выше по реке, по сибирским понятиям, рядом), показывал температуру тоько днем, к ночи крашенный спирт скатывался вниз, в шарик под шкалой.
Морозы стояли настолько лютые, что кержаки пустили собак в дом, чего прежде никогда не бывало. Птица вымерзала, зверь тоже, и следующий год ожидался тяжелым.Одно хорошо – практически не было ветра, царил покой.
Речка Аймань, на которой стояли обе Рани, промерзла до дна. Сколько ни пытались мужики добыть воды, но не смогли, всюду лед. Пришлось пилить его, а потом перетапливать.
Под Рождество, которое отметили по старинному стилю, явилось знамение – ночью шел огненный дождь, тысячи голубых огоньков падали с неба. Крестились, как положено, двуперстием и причитали: не к добру, звезда-де падает, когда человек умирает, а их тут вон сколько нападало. Фельдшер Оседко, прежде преподававший в академии имени Кирова, но сосланный за какую-то провинность, объяснил, что это метеоритный дождь: мельчайшие камешки, пылинки падают на Землю из космоса и сгорают в полете от трения. Обычно их немного, но если какая-нибудь комета распадется, миллиарды ее льдинок таранят Землю. Опасности никакой, страх перед падающими звездами есть суеверие и мракобесие. Если бы так...
Рубщики леса 20 января 1941 года пошли в лес за новой порцией дров. Лошаденка, укутанная дерюжкой, шла привычной дорогой – по уговору ходили совсем недалеко, хотя в нормальный год вырубать лес окрест себя не стали бы, берегли на черный день ( хлебопашеством в Малой Рани занимались слабо, больше уповали на охоту, рыбную ловлю и сбор кедровых шишек).
Только примерялись к ели, как набежал волк. Не то диво, что набежал, чего-чего, а волков в Сибири хватает, но вот вел он себя странно – поджав хвост, полз почти на брюхе, выказывая полную покорность людям. Бывалый охотник Никодим Пименов ведал о подобном поведении хищника при лесных пожарах. Но сейчас в воздухе не слышно ни дымка.
С трудом отогнав волка ( все-таки волчий Мазай слишком рискует против заячьего), они начали валить дерево и тут увидели непонятное. На ветвях сидели насекомые, и не просто сидели, а активно грызли хвою и сами ветви. Видом насекомые напоминали больше всего саранчу, хотя имелись и определенные отличия, заметные даже неспециалисту, - плоское строение туловища, а крылья широкие, словно у мотылька. Цвет насекомых был угольно-черным. Но активные насекомые при более чем пятидесятиградусном морозе выглядели неестественно. И, тем не менее, они были – десятки, даже сотни особей. Лесорубы прошли дальше – деревья попадались буквально черные от насекомых, счет которым нельзя было и вести. Еще дальше стояли голые стволы – все остальное было сожрано черной саранчой, да и стволы покидать она не спешила, грызла до серцевины.
Пименов снял с ветки оно насекомое – то принялось грызть рукавицу! Другое свалилось на стоявшего рядом лесоруба и тот не удержался, раздавил. Резкий запах нашатырного спирта подействовал отрезвляюще – саранча-саранчой, а нужно спешить, иначе и сами замерзнут, и избы останутся нетопленными. Проехав с полверсты в сторону, они нашли чистый лес, где и заготовили дрова с запасом, сколько могли увезти.
В селе им не очень-то и поверили, известно, со скуки всяк хочет над другим пошутить, растормошить для бодрости духа. Саранча зимой, да какой зимой, виданное ли дело!
В следующий раз захватили жестянку из-под керосина. Набрать саранчи было легко – за сутки она расползлась по лесу, будто пожар. Труднее оказалось заготовить дров: неповрежденные, крепкие деревья пришлось поискать. Немного, но на том морозе и немного дорогого стоило – если человек мог терпеть, то лошади приходилось туго.
В самой большой избе, принадлежавшей когда-то раскулаченному элементу, теперь находился клуб, и в клубе собирались погреться и отдохнуть от тесноты семейной (теперь многосемейной) в тесноте общественной. Здесь заготовщики леса и показали свою добычу. Саранча, вытряхнутая из жестянки, бегала, как таракан на раскаленной сковороде, и на глазах у людей таяла, испуская все тот же резкий запах нашатыря. Через несколько минут один запах и остался, саранча растаяла бесследно.
Весь догий вечер судили да рядили о диковинах природы, но о надвигающейся опасности думали мало. Все равно с саранчой не совладать. Хорошо бы сообщить наверх, но по случаю свирепых морозов связь с Большой Ранью не поддерживали, хотя по речке только и ехать – ни прорубей, ни заносов, снег плотный, старый, устоявшийся. Но лошадь губить (а погибла бы наверняка, отморозив легкие) никто не хотел.
Насобирали еще насекомых и спрятали в сугробе. Там они потихоньку копошились, не в силах прогрызть жесть и стекло (кто-то пожертвовал банку). Ходили и в другую сторону, туда, где лес оставался пока нетронутым. Но идти приходилось все дальше, а саранчу видели все ближе. 29 января первые черные насекомые прилетели в село. Они облепили деревца, что сентиментальные малораньевцы в память о Малороссии любили сажать у своих домов (фруктовые деревья не приживались). Наутро от деревьев и кустарников не осталось даже трухи. И, что хуже всего, саранча взялась за дома и амбары. Бревна старые, пропитанные от жучков михайловской жидкостью, были не очень-то лакомы, но саранчи собралось – тьма, нужно ж было что-то есть невесть откуда пришедшей напасти.
Малодушные вспомнили откровения Иоанна, люди же духом покрепче стали решать, как бороться с саранчой. Убить, раздавить насекомое труда не составляло, непрочный хитин легко подавался, но слишком уж много было ее, саранчи. Да и не очень-то ее подавишь, на лютом-то морозе. К тому же ночью насекомые были особенно активны, и часто, выходя поутру во двор, человек замечал, что крыша или стена усеяны грызущими насекомыми, выедавшими изрядные куски построек.
Положение становилось действительно опасным. если люди останутся без крова, то гибель селения неминуема.
Фельдшер Оседко исследовал, сколько мог, насекомых и о результатах доложил «обчеству». По его мнению (в прошлой жизни он был профессором медицины), саранча эта была вовсе не наша, не только не сибирская, но даже и не земная. У земных существ основой жизни является вода, у этой же саранчи – аммиак. Она может жить только в условиях сильного мороза, поскольку аммиак закипает при минус 33 градусах. Возможно, комета, остатки которой явились причины метеоритного дождя, несла на себе и саранчу. Та либо вмерзла в глыбу льда, либо имела приспособление в виде кокона, позволившее ей перенести полет и добраться до поверхности планеты невредимой.
Но поскольку взрослая особь саранчи не переносит тепло, теплом и нужно с ней сражаться. Весна непременно изведет ее, следует лишь дожить до весны. Решили жечь костры. Это помогло, но отчасти – там, куда долетал жар огня, саранча не садилась, она огибала эти места. Но стоило огню погаснуть, стене избы или коровника охладиться, как она налетала вновь. К тому же всю деревню кострами не покроешь.
Теперь почти все от мала до велика ходили в лес, порой подпрягаясь к лошадям, чтобы побольше увести дров, а оставшиеся поддерживали огонь.
Три дня спусти стало ясно – село не отстоять. Нужно было определять главные узлы и сражаться вокруг них. Обреченные избы раскатали – лучше пустить их на огонь, чем отдать саранче.
Счастье, что саранча не кидалась на людей – видно, из-за тепла, присущего живому, потому что павшую лошадь (замерзла, лишенная ночью крова) они объели подчистую, оставив скелет, да и скелет потихоньку изгрызали.
Костры горели денно и нощно, около них грелись, на них готовили (часть скотины пришлось пустить под нож, договорившись, что хозяевам после возместят из прибытков). Некоторые, больше конечно ребятишки, даже радовались нежданному приключению. Но Оседко, обошедший село кругом, виденным был потрясен – саранча расплодилась невероятно. Если они и выстоят, то все равно придется перебираться на новое место – к весне лес объедят на многие и многие версты. Уже и сейчас в тайге образовались огромные проплешины, язвы.
Вокруг было черно от саранчи. Черно и мерзко – запахом нашатыря пропиталось все. Впору, шутили мужики, противогазы надевать. Шутка, даже самая немудренная, помогала выстоять, пережить критическую минуту.
Большая часть покинутых жилищ, тех, что оставили, не успели раскатать на бревна, облепила саранча. Пришлось со всей осторожностью их поджечь – дерево на морозе, в сухом воздухе горит жарко. Ветер мог бы разнести искры и на другие дома, но к счастью немного снега на крышах все-таки было, а погода стояла тихая. В огне погибали легионы насекомых и пока тлели уголья, саранча кружила неподалеку, порой буквально застилая небо.
6 февраля подул южный ветер. Погода испортилась, небо стало покрываться тучами и жечь костры сделалось почти невмочь – легче перенести минус пятьдесят в безветрии, чем минус двадцать на ветру.
Действительно, термометр пошел вверх! Минус 45, минус 40, минус 35! Когда же повалил крупный снег, стало ясно – в Сибирь прорвался циклон! Температура поднялась до минус десяти и саранча не выдержала. Для нее это был нестерпимый, адский зной. Она гибла миллионами, но к счастью, поднявшийся ветер разгонял удушливый газ.
Спустя сутки от саранчи остались только следы – погибший лес, изъеденные строения и долго витавший в воздухе запах нашатыря.
Мужики посовещавшись решили никому о случившемся не сообщать – доказательств-то нет, испарилась саранча. Да и помощи от властей они не ждали, еще наедут чужие люди в Малую Рань, табашники да сквернословы. Лучше потом, к лету, рассказать, что прилетала саранча обыкновенная и показать следы ее бесчинства.
Но летом 1941 года на нашу землю налетела совсем другая саранча...