Cleopatra
07-17-2005, 09:10 PM
Клей для двоих
М. Коссой
Ученик Бурдюков был недоволен учителем Петровым. Материально это неудовольствие выразилось в большом тюбике качественного клея, припасенного Бурдюковым к четвертому уроку в среду. В некотором смысле Бурдюкову повезло. Незадолго до конца перемены учитель Петров отлучился, открыв перед этим кабинет. Пока остальные дети еще прыгали в коридоре, Бурдюков проник в класс и приступил к выполнению своего страшного плана. Времени однако было мало и Бурдюков торопился. Покрыв поверхность учительского стула ровным слоем клея, он уже завинчивал тюбик, когда непослушная пробка вывалилась из пальцев и укатилась под стол. Доставать ее было некогда. Дверь стала открываться и Бурдюков быстро сунул незавинченный тюбик в карман брюк.
- Что ты делаешь у учительского стола? - строго спросил учитель Петров, появляясь на пороге. - Ну-ка, марш на место!
Затаив злорадную ухмылку, искоса поглядывая на учителя, ученик Бурдюков протолкался к своему месту за третьей партой средней колонки.
- Так я тебе и сказал, - думал он, - что я делал у учительского стола!
Прошло уже больше половины урока, но учитель Петров еще и не думал садиться за свой стол. А вот Бурдюков стал заметно волноваться. И не только потому, что его замечательный план был на грани провала. Дело обстояло куда хуже. Уже минут пять Бурдюков с холодком в груди чувствовал, как что-то густое медленно просачивается сквозь карман и течет вниз. Сомневаться в том, что именно создавало это неприятное ощущение не приходилось.
- Штаны испорчены, - думал Бурдюков. - Да это ладно. Главное, чтобы до стула не дотекло.
Он немного поерзал и попытался тихонько привстать. Результат был не очень понятен. Тогда Бурдюков осторожно сунул руку в карман, но тут же выдернул.
- О, - сказал он тихо сам себе. - Дурак!
Такая самокритика была вполне уместна, так как тюбик лежал в кармане дырочкой вниз. Пытаясь не дать клею скопиться в одном месте, Бурдюков стал тихонько смещаться на стуле в разные стороны и потому не сразу услышал учителя.
- Та-ак, а к доске пойдет... - Петров глазами прошелся по классу и задержался на отсутствующем выражении лица Бурдюкова, - ...пойдет Бурдюков.
Ученик Бурдюков дернулся. Стул приподнялся вместе с ним. Бурдюков попытался придержать стул рукой. Штаны предательски натянулись. Бурдюков закусил губу. Глаза его панически забегали. Учитель Петров ждал. Бурдюков почувствовал как щекам становится жарко.
- Не пойду, - буркнул он опустив голову.
- Что? - иронически переспросил Петров.
- Не пойду, - снова буркнул Бурдюков все также глядя в парту.
- Я говорю: к доске! - добавив металла в голос сказал Петров.
Бурдюков только мотнул головой.
- Так, Бурдюков, поднимаемся, и прошу к доске, - безаппеляционным тоном сказал Петров. - Или ты что, к стулу приклеился?!
Уши Бурдюкова вспыхнули.
- Да! - в отчаянии крикнул он, - Приклеился!
Класс коротко хохотнул. Хамит, подумал Петров, чувствуя как обостряется педагогический кризис. Главное довести ситуацию до конца, разобраться. Так оставить нельзя, думал он. Вести себя надо спокойно, солидно... С этой мыслью, сохраняя на лице мудрую, всепонимающую, но немного кривоватую улыбку, учитель Петров подошел к учительскому месту и устало вздохнув, сел. В классе стояла тишина. Откинувшись на спинку стула и положив ногу на ногу Петров, как бы в раздумьи глядя на Бурдюкова, постучал пальцами по столу. Бурдюков поднял голову. Он посмотрел на учителя Петрова и в его глазах появилось странное выражение.
- Бурдюков, - мягко, но непреклонно сказал Петров. - Будь добр, подойди ко мне. Я хочу услышать твои объяснения.
Сосед Бурдюкова ткнул его локтем.
- Подойди, - зашипел он, - не нарывайся.
- Отстань. - зло шепнул Бурдюков.
Сосед только пожал плечами. Учитель Петров выдержал паузу.
- Что ж, если гора не идет к Магомету, - многозначительно начал он, стараясь вложить в эту фразу побольше саркастической снисходительности, - то Магомет подойдет к горе. Но учти, Бурдюков, так будет хуже!
- Ничего, - загадочно ответил Бурдюков, - Как-нибудь.
Петров еще раз вздохнул, оперся руками о стол и стал медленно подниматься. Что-то явно шло не так. Некоторое время, соображая, что происходит, Петров еще дергался, грохоча ножками стула по полу, потом замер. Лицо его потемнело, глаза выпучились. Ужасное подозрение насчет того, чем занимался ученик Бурдюков у учительского стола прошло вдоль позвононика и отдалось испариной на лбу. Петров медленно опустился назад. Некоторое время весь класс наблюдал, как учитель уставившись в одну точку напряженно извивается на стуле. Бурдюков не смог сдержаться и фыркнул. Петров обмяк и перестал шевелиться. Среди нахлынувших на Петрова новых ощущений ярко выделялась одна мысль. Хорошо, что не кресло, почему-то думал он судорожно соображая что делать дальше.
- Бурдюков, - тихо сказал он не глядя, - какой?
- Импортный, - злорадно ответил Бурдюков.
Класс в недоумении переводил взгляд с одного на другого. Все еще находясь в легкой растерянности от острой нестандартности своего положения Петров автоматически двинулся по самому простому пути:
- Дай дневник, - сказал он с несколько потусторонней интонацией, потом, наконец, взглянул на Бурдюкова.
- Нет, - сказал он, - сиди.
В кабинете было тихо. Петров еще раз попытался привстать. Все его мысли вертелись вокруг того, что именно он сделает с учеником Бурдюковым, когда сможет до него добраться. Класс тихонько забубнил.
- Домашнее задание, - хрипло сказал Петров и откашлялся, - у вас записано. Собираем вещи, выходим из кабинета.
Класс недоуменно загудел, но дважды повторять не заставил. Петров посмотрел на первую парту.
- Агапова, задержись. - сказал он и подвинулся так, чтобы сбоку было незаметно прилепленные к стулу штаны.
Кабинет опустел.
- Агапова, - мертвым голосом сказал Петров, - принеси мне дневник Бурдюкова.
Агапова посмотрела на учителя и сходила за дневником. Петров раскрыл его. Красная ручка дрожала в его пальцах. Предполагаемая фраза "Безобразничал на уроке. Приклеил учителя к стулу" звучала как-то несолидно, "Нанес школе материальный ущерб путем разлития клея" не отражала всей сущности Бурдюковского поступка, а фраза "Сорвал урок испортив штаны учтеля" была и вовсе какой-то глупой. Чувствуя себя героем глупого школьного анекдота Петров тяжело посмотрел на Бурдюкова. Бурдюков сжался и только остро поблескивал исподлобья глазами.
- Не рой другому яму, - сказал Петров неожиданно для себя, подымаясь на высоты житейской мудрости.
- Ага, - ответил Бурдюков с обидой. - Вам хорошо. У вас только брюки, а у меня все до самой кожи пропиталось.
Тут ученица Агапова, внимательно приглядываясь к учителю Петрову тихонько захихикала.
- Агапова, перестань, - то ли приказал, то ли взмолился Петров.
Но удержаться Агапова уже не могла.
- Агапиха, - с угрозой сказал Бурдюков, - не надо!
Агапова показала пальцем на Бурдюкова сказала:
- И ты...- и снова залилась смехом.
- Агапова, - громко сказал Петров и хлопнул рукою по столу.
- Простите, - всхлипнула Агапова, утирая слезы и продолжая смеяться, - Я не могу...
Бурдюков стал перемещаться в сторону Агаповой мелко подпрыгивая вместе со стулом. Агапова зашлась.
- Агапова! - взревел Петров рефлекторно вскакивая. Спинка стула уперлась ему в позвоночник придавая его жуткой позе грациозную выгнутость. Одновременно с этим дверь кабинета открылась и на пороге возник завуч.
- Почему у вас дети в кори...- договорить ему не удалось.
- Во-он! - орал Петров, обращаясь разумеется больше к Агаповой чем к завучу.
- Конечно, конечно. - быстро проговорил завуч и потрясенно попятился.
Вслед за ним вылетела Агапова.
Звонок с урока застал учителя Петрова и его ученика Бурдюкова рядом, посередине школьного коридора. Оба красные, они шли мелкими шажками не глядя друг на друга. В том, что в руках учителя был классный журнал, а в руках ученика портфель не было ничего удивительного. Странным казалось только то, что держали они их одинаково и в очень неудобном положении. Сзади, на вытянутых руках, чуть пониже спины.
М. Коссой
Ученик Бурдюков был недоволен учителем Петровым. Материально это неудовольствие выразилось в большом тюбике качественного клея, припасенного Бурдюковым к четвертому уроку в среду. В некотором смысле Бурдюкову повезло. Незадолго до конца перемены учитель Петров отлучился, открыв перед этим кабинет. Пока остальные дети еще прыгали в коридоре, Бурдюков проник в класс и приступил к выполнению своего страшного плана. Времени однако было мало и Бурдюков торопился. Покрыв поверхность учительского стула ровным слоем клея, он уже завинчивал тюбик, когда непослушная пробка вывалилась из пальцев и укатилась под стол. Доставать ее было некогда. Дверь стала открываться и Бурдюков быстро сунул незавинченный тюбик в карман брюк.
- Что ты делаешь у учительского стола? - строго спросил учитель Петров, появляясь на пороге. - Ну-ка, марш на место!
Затаив злорадную ухмылку, искоса поглядывая на учителя, ученик Бурдюков протолкался к своему месту за третьей партой средней колонки.
- Так я тебе и сказал, - думал он, - что я делал у учительского стола!
Прошло уже больше половины урока, но учитель Петров еще и не думал садиться за свой стол. А вот Бурдюков стал заметно волноваться. И не только потому, что его замечательный план был на грани провала. Дело обстояло куда хуже. Уже минут пять Бурдюков с холодком в груди чувствовал, как что-то густое медленно просачивается сквозь карман и течет вниз. Сомневаться в том, что именно создавало это неприятное ощущение не приходилось.
- Штаны испорчены, - думал Бурдюков. - Да это ладно. Главное, чтобы до стула не дотекло.
Он немного поерзал и попытался тихонько привстать. Результат был не очень понятен. Тогда Бурдюков осторожно сунул руку в карман, но тут же выдернул.
- О, - сказал он тихо сам себе. - Дурак!
Такая самокритика была вполне уместна, так как тюбик лежал в кармане дырочкой вниз. Пытаясь не дать клею скопиться в одном месте, Бурдюков стал тихонько смещаться на стуле в разные стороны и потому не сразу услышал учителя.
- Та-ак, а к доске пойдет... - Петров глазами прошелся по классу и задержался на отсутствующем выражении лица Бурдюкова, - ...пойдет Бурдюков.
Ученик Бурдюков дернулся. Стул приподнялся вместе с ним. Бурдюков попытался придержать стул рукой. Штаны предательски натянулись. Бурдюков закусил губу. Глаза его панически забегали. Учитель Петров ждал. Бурдюков почувствовал как щекам становится жарко.
- Не пойду, - буркнул он опустив голову.
- Что? - иронически переспросил Петров.
- Не пойду, - снова буркнул Бурдюков все также глядя в парту.
- Я говорю: к доске! - добавив металла в голос сказал Петров.
Бурдюков только мотнул головой.
- Так, Бурдюков, поднимаемся, и прошу к доске, - безаппеляционным тоном сказал Петров. - Или ты что, к стулу приклеился?!
Уши Бурдюкова вспыхнули.
- Да! - в отчаянии крикнул он, - Приклеился!
Класс коротко хохотнул. Хамит, подумал Петров, чувствуя как обостряется педагогический кризис. Главное довести ситуацию до конца, разобраться. Так оставить нельзя, думал он. Вести себя надо спокойно, солидно... С этой мыслью, сохраняя на лице мудрую, всепонимающую, но немного кривоватую улыбку, учитель Петров подошел к учительскому месту и устало вздохнув, сел. В классе стояла тишина. Откинувшись на спинку стула и положив ногу на ногу Петров, как бы в раздумьи глядя на Бурдюкова, постучал пальцами по столу. Бурдюков поднял голову. Он посмотрел на учителя Петрова и в его глазах появилось странное выражение.
- Бурдюков, - мягко, но непреклонно сказал Петров. - Будь добр, подойди ко мне. Я хочу услышать твои объяснения.
Сосед Бурдюкова ткнул его локтем.
- Подойди, - зашипел он, - не нарывайся.
- Отстань. - зло шепнул Бурдюков.
Сосед только пожал плечами. Учитель Петров выдержал паузу.
- Что ж, если гора не идет к Магомету, - многозначительно начал он, стараясь вложить в эту фразу побольше саркастической снисходительности, - то Магомет подойдет к горе. Но учти, Бурдюков, так будет хуже!
- Ничего, - загадочно ответил Бурдюков, - Как-нибудь.
Петров еще раз вздохнул, оперся руками о стол и стал медленно подниматься. Что-то явно шло не так. Некоторое время, соображая, что происходит, Петров еще дергался, грохоча ножками стула по полу, потом замер. Лицо его потемнело, глаза выпучились. Ужасное подозрение насчет того, чем занимался ученик Бурдюков у учительского стола прошло вдоль позвононика и отдалось испариной на лбу. Петров медленно опустился назад. Некоторое время весь класс наблюдал, как учитель уставившись в одну точку напряженно извивается на стуле. Бурдюков не смог сдержаться и фыркнул. Петров обмяк и перестал шевелиться. Среди нахлынувших на Петрова новых ощущений ярко выделялась одна мысль. Хорошо, что не кресло, почему-то думал он судорожно соображая что делать дальше.
- Бурдюков, - тихо сказал он не глядя, - какой?
- Импортный, - злорадно ответил Бурдюков.
Класс в недоумении переводил взгляд с одного на другого. Все еще находясь в легкой растерянности от острой нестандартности своего положения Петров автоматически двинулся по самому простому пути:
- Дай дневник, - сказал он с несколько потусторонней интонацией, потом, наконец, взглянул на Бурдюкова.
- Нет, - сказал он, - сиди.
В кабинете было тихо. Петров еще раз попытался привстать. Все его мысли вертелись вокруг того, что именно он сделает с учеником Бурдюковым, когда сможет до него добраться. Класс тихонько забубнил.
- Домашнее задание, - хрипло сказал Петров и откашлялся, - у вас записано. Собираем вещи, выходим из кабинета.
Класс недоуменно загудел, но дважды повторять не заставил. Петров посмотрел на первую парту.
- Агапова, задержись. - сказал он и подвинулся так, чтобы сбоку было незаметно прилепленные к стулу штаны.
Кабинет опустел.
- Агапова, - мертвым голосом сказал Петров, - принеси мне дневник Бурдюкова.
Агапова посмотрела на учителя и сходила за дневником. Петров раскрыл его. Красная ручка дрожала в его пальцах. Предполагаемая фраза "Безобразничал на уроке. Приклеил учителя к стулу" звучала как-то несолидно, "Нанес школе материальный ущерб путем разлития клея" не отражала всей сущности Бурдюковского поступка, а фраза "Сорвал урок испортив штаны учтеля" была и вовсе какой-то глупой. Чувствуя себя героем глупого школьного анекдота Петров тяжело посмотрел на Бурдюкова. Бурдюков сжался и только остро поблескивал исподлобья глазами.
- Не рой другому яму, - сказал Петров неожиданно для себя, подымаясь на высоты житейской мудрости.
- Ага, - ответил Бурдюков с обидой. - Вам хорошо. У вас только брюки, а у меня все до самой кожи пропиталось.
Тут ученица Агапова, внимательно приглядываясь к учителю Петрову тихонько захихикала.
- Агапова, перестань, - то ли приказал, то ли взмолился Петров.
Но удержаться Агапова уже не могла.
- Агапиха, - с угрозой сказал Бурдюков, - не надо!
Агапова показала пальцем на Бурдюкова сказала:
- И ты...- и снова залилась смехом.
- Агапова, - громко сказал Петров и хлопнул рукою по столу.
- Простите, - всхлипнула Агапова, утирая слезы и продолжая смеяться, - Я не могу...
Бурдюков стал перемещаться в сторону Агаповой мелко подпрыгивая вместе со стулом. Агапова зашлась.
- Агапова! - взревел Петров рефлекторно вскакивая. Спинка стула уперлась ему в позвоночник придавая его жуткой позе грациозную выгнутость. Одновременно с этим дверь кабинета открылась и на пороге возник завуч.
- Почему у вас дети в кори...- договорить ему не удалось.
- Во-он! - орал Петров, обращаясь разумеется больше к Агаповой чем к завучу.
- Конечно, конечно. - быстро проговорил завуч и потрясенно попятился.
Вслед за ним вылетела Агапова.
Звонок с урока застал учителя Петрова и его ученика Бурдюкова рядом, посередине школьного коридора. Оба красные, они шли мелкими шажками не глядя друг на друга. В том, что в руках учителя был классный журнал, а в руках ученика портфель не было ничего удивительного. Странным казалось только то, что держали они их одинаково и в очень неудобном положении. Сзади, на вытянутых руках, чуть пониже спины.